Ки дышал тяжело, он почти что пыхтел в чужую макушку. И спроси его кто-нибудь, из-за чего, он не смог бы дать четкий ответ в том, что было причиной: его злость или вынужденная неудобная поза.
— Бомми, да ты волшебник, — Ки с трудом удалось уловить в чужом голосе что-то, похожее на восхищение. На эмоциях держащего его за руки человека стоял прочный блок. Это была уже не та защита, под которую он мог пролезть. Вскрыть этот блок ему не представлялось возможным.
И вновь он не нашелся с ответом. Юноша растерянно застыл, то открывая рот, чтобы сказать что-нибудь, то вновь закрывая его, поскольку сказать ему было решительно нечего. В этот момент он сам себе напомнил рыбу, выловленную опытным рыбаком и небрежно брошенную в пустое ведро.
Он слишком поздно вспомнил о том, что его реакция отражается в зеркале, поэтому от клиента не укрылось ни владевшее юношей раздражение, ни сменившее его замешательство, ни неудобная поза. Что разозлило Ки еще больше, хотя он думал, что его злость уже давно достигла своей планки и даже перевалила за нее.
Он яростно выдохнул, но, тем не менее, заставил себя опустить глаза, при этом понимая, что спасать положение не имело смысла, раз он успел так глупо проколоться.
Один из пунктов подписанного им договора черным по белому гласил о необходимости во что бы то ни стало не позволять эмоциям брать над собой верх. Какой бы ни была ситуация. Ки это условие благополучно нарушил. Хотя сегодня он и так поставил собственный рекорд и нарушил с десяток этих условий, причем в присутствии проницательного свидетеля.
Юноша досадливо сжал ладонь в кулак.
«Если не везет, так не везет по полной», — подумал он недовольно, почувствовав, как чужие пальцы принялись терпеливо раскрывать его ладонь. Кожу вновь опалило чужое дыхание. Схватившись свободной рукой за спинку кресла, Ки неохотно разжал пальцы другой руки, и ему на ладонь тут же опустилась пара золотых монет.
— Бомми, ты умный мальчик, но, боюсь, тебе придется нелегко в этом змеюшнике, — человек повернулся к нему лицом, дав юноше возможность детальнее рассмотреть свое безупречное лицо. Ки затаил дыхание. — И все же я надеюсь на твои услуги в будущем, — молодой Господин похлопал его по щеке и наконец отпустил.
С кряхтеньем Ки выпрямился, но был настолько ошарашен, что даже не заметил, как его клиент вышел за дверь, и в комнату вошла Тара.
— Что, уже ушел? — разочарованно протянула она. — О чем это вы тут говорили? — он вперила ревнивый взгляд в Ки.
— Не твое дело, — с этими словами последний направился к выходу из комнаты и почувствовал удовлетворение, когда с оглушающим звуком захлопнул за собой дверь.
Почему, скажите на милость, при слове «услуги» у него в голове возникли не очень приличные ассоциации? И какого черта он вообще должен оказывать кому-либо какие-либо услуги?!
Он взглянул на свой ноющий кулак, в котором крепко сжимал полученные золотые монеты.
Впрочем, если ему будут платить половину недельной зарплаты за каждый лечебный сеанс, то он, пожалуй, прикусит язык и наступит на хвост своей гордости. И перестанет, в конце концов, мыть по выходным грязную посуду.
========== Часть 6 ==========
Оставшееся до обеда время для Ки пролетело как в тумане. Сооружая очередную прическу или делая заказанную стрижку, он думал совсем не о том, какой способ подстригания более всего подойдет. Его мыслями владели совершенно посторонние вещи, которые Мадам с рук бы ему не спустила. Внешне Ки был собран, вежлив и обходителен, никому бы и в голову не пришло обвинять его в невнимательности или халатном отношении к работе.
А тем временем из головы у него не шел тот загадочный клиент, крепко подцепивший его богатое воображение на крючок. Теперь, когда его присутствие не действовало Ки на нервы, когда исчезла магнетическая сила, окружавшая его плотным кольцом, юноша мог в относительном спокойствии проанализировать произошедшее, разложить все по полочкам и подумать над правильной линией поведения.
Прежняя ярость слишком густой пеленой застилала ему глаза. Ки признал, что ему действительно не стоило позволять эмоциям брать верх над здравым смыслом. Благосклонное отношение этого человека вполне может поспособствовать разрешению многих проблем в будущем, что избавило бы Ки от лишней нервотрепки в деле поисков младшего брата.
Для начала юноша попытался в деталях вспомнить внешность новоиспеченного пациента — своего однофамильца, как заявила ему Мадам, которую Тара поставила в известность о разговоре, состоявшимся между Ки и ее Важным Клиентом. Мадам была очень взволнована, узнав об этом, и тут же не преминула напомнить Ки о правилах поведения, принятых в ее Салоне. Юноша покивал несколько раз в знак согласия с ее словами, выразив тем самым свое мнимое к ней уважение, и поспешил выйти за дверь. Эмоции пожилых людей ему было сложнее переварить, нежели эмоции людей, находящихся в самом расцвете сил. Они были запутаннее и неоднозначнее, а значит, тяжелее для восприятия.
Вылетев из хозяйского кабинета под недоуменным взглядом девушки-администратора, Ки помчался к очередному клиенту, который к его облегчению оказался на редкость молчаливым, невозмутимым и спокойным не только внешне, но и внутренне. Это была настоящая передышка для измученного сознания юноши, поэтому он принялся за дело с двойным усердием и попутно вновь погрузился в свои мысли.
Предыдущий его клиент имел необыкновенную внешность. Тем необыкновеннее она казалась Ки после того, как ему была дана возможность детально изучить интересное лицо. Но, безусловно, больше всего его поразили глаза этого человека. Они имели очень редкую форму, прямо как и глаза самого Ки. Их густой черный цвет был подобен аспидной черноте пропасти. В нее он однажды чуть не упал, вознамерившись вскарабкаться на вершину скалы, дабы доказать несостоятельность слухов о своей трусости, распространенных среди приютских детей каким-то недоброжелателем. А недоброжелателей у него благодаря его острому языку набралось бы в то время вполне достаточно. Впрочем, как и в настоящем. И в будущем он исправляться пока не собирался.
Смотреть в глаза незнакомца было не просто страшно — это сравнимо с взглядом, небрежно брошенным в глаза смерти. Ки чувствовал, что его так называемый пациент все время имел дело со смертью. Либо он являлся ее свидетелем, либо он ее нес, что было более вероятно. При этом он имел довольно привлекательное лицо, в котором, тем не менее, отражалась немалая толика его характера. В расслабленном состоянии это лицо могло бы сойти за миловидное, внушающее доверие. Но когда Господин Ким владел ситуацией, в нем проступала притягательная хищность пламени, на которое с таким упорством слетаются мотыльки. Это касалось не только внешности, но и движений. И даже манеры медленно говорить, растягивая слова.
Этот человек любил подчинять, но никак не подчиняться. И он умел ловко прятать все свои переживания. Настолько ловко, что производил впечатление личности неэмоциональной и в какой-то степени бездушной. Даже его волосы, казалось, отражали его характер. Они были жесткими и непослушными в противоположность мягкой и вьющейся шевелюре его нынешнего клиента, терпеливо ждущего, когда он закончит возиться с его волосами.
Хотя в одном они были схожи: ни предыдущий, ни нынешний клиент так ни разу по-настоящему и не улыбнулись. Не сказать, что Ки от каждого встречного ждал улыбок, но обычно при виде его люди неосознанно начинали внутренне светиться. Впрочем, этот иногда доставляющий ему проблемы факт вполне можно было списать на возраст. Ки чаще всего доставались пожилые клиенты, добродушные, но не умеющие сопротивляться своим соблазнам, а потому постоянно распускающие руки.
Пусть Господин Ким и прикасался лишь к его рукам, но юноша все никак не мог отделаться от странного ощущения, что эти прикосновения мало чем отличались от досаждающих ему уже на протяжении целой недели похлопываний и ощупываний. В его действиях присутствовала нотка искреннего любопытства, но в процентном соотношении нотки этой было несравненно меньше простого желания потрогать. Хотя Ки ни за что не стал бы утверждать подобное наверняка, поскольку данные чужие эмоции для него были заперты на тяжеловесный амбарный замок.