Хочу причинить боль.
Я сама не заметила, как рывком подвинулась к Зои и вцепилась рукой в её волосы, потянув вниз. Она тяжело выдохнула и закричала.
— Замолчи, Зои! Заткнись! Лучше тебе не говорить так.
Зубы сжались от наслаждения. Я со смаком дернула её ещё раз и отстранилась.
Мы с Джеем переглянулись: он был растерян и смотрел как-то испуганно и забито, а затем и вовсе отвёл взгляд. Зои потирала голову, глаза её заблестели.
— Ты перестаралась, Зои, — бросил Лукас, и меня покоробило. Странно, что Зои ничего не сказала, однако лицо её помрачнело ещё более.
Наступило затишье. Вокруг будто бы тоже надвигалась буря. Воздух стал плотным и душным. Над озером появилась дымка тумана, облака сгустились, и природа угрожающе задышала. Я слышала шум воды: озеро яростно забурлило, взревев, как голодный зверь.
— Озеро… зовёт нас? — Лукас изумлённо приподнял брови. — Надо поторопиться.
«Калеб», — пронеслось в мыслях, и я опомнилась. Стыд и смущение вспышкой затмили злость. Злость и Джея.
Каждый вдруг снова сосредоточился на сиренах и кулоне с голосом, желая забыть только что произошедшее.
— Нам нельзя идти всем вместе, — тихо сказала я. — Анна говорила, что нужно кого-то выбрать.
— Что тут выбирать? — тут же сказала Зои, делавшая вид, что между нами двумя ничего не случилось, и ухмыльнулась: — Благородный, великолепный и вообще идеальный Джей уже готов.
— Я? — переспросил Джей и чуть закатил глаза. — Неужели я достоин такой чести?
— Зои, хватит, — сказал Лукас. — У нас нет на это времени.
— Тогда… — Она развернулась ко мне, и я обмерла от пришедшей мне на ум догадки и от внутреннего всплеска горького недоумения, похожего на отвращение.
— Хватит, — холодно оборвал Лукас её снова, доставая из сумки беруши. — Выбирать правда нечего. — Затем он встал, расправил плечи и пристально посмотрел на меня. В его глазах появился неприятный блеск. — Я иду. Ради тебя, Миранда.
По спине пробежал холодок от его слов. Мне не понравилось, как он это сказал. Ох, как не понравилось.
— Стой! Пожалуйста!
Зои протянула к Лукасу руку, резко схватив его за запястье и заставив пошатнуться. Она вдруг показалась мне отчаявшейся и печальной.
— Подожди, ты не обязан идти. Пойдёт Джей. Я имею в виду… — Она отвела взгляд и замешкалась. — Имею в виду, почему нет? Пусть докажет, что он чего-то достоин, раз уж ему так неймётся.
— А мне что, прикажешь сидеть тут? За кого ты меня принимаешь? — Лукас стряхнул её руку и небрежно обратился к Джею: — Вы со мною, мистер Совершенство?
Джей с готовностью поднялся и коротко и многозначительно посмотрел на меня. Выглядел он мрачнее тучи: сдвинутые брови, пронзительный, суровый взгляд и губы, превратившиеся в тонкую нить. Было что-то абсурдное в том, что он, моя первая любовь, будет помогать Калебу, человеку, который в итоге и стал моим молодым человеком. Хотя, с другой стороны, суть, наверное, в том, что он задумывался не о Калебе, а обо… Скорее всего, он думал о том, чтобы сохранить репутацию, быть для меня в путешествии достойным защитником, одним словом, с честью исполнить ту роль, которую и предполагал для него мой отец.
Не мог же он делать это ради того, чтобы я была счастлива? Глупости.
Мы наблюдали за тем, как Лукас и Джей надели беруши и двинулись к бурлящему, наливающемуся светом выглянувшей луны озеру.
— Удачи, — спохватившись, крикнула Зои, хотя это было совершенно бесполезно: они уже склонились над водой. – Надеюсь, с ними ничего не случится.
— Да ладно, Зои. Разве тебе не всё равно? Тебе не плевать?
— Что, прости?
— Джея ты не жалеешь.
— Ты преувеличиваешь. Дело не в нём вообще. Кто-то ведь должен был пойти, правда?
— Мне надоело, как ты к нему относишься, — резко сказала я, дав волю эмоциям. — Могла бы хоть раз просто промолчать, понятно? Но, конечно, я понимаю, бедняжка Лукас тебе важнее, тебе ещё страдать, что ты выходишь за него замуж. Если тебе так яснее, то Джей — тоже один из ингредиентов.
Зои ошарашенно посмотрела на меня и шумно задышала.
— Я уже говорила, зря ты его так жалеешь. Что с тобой происходит, Миранда? Сначала ты срываешься на мне, потом чуть ли не утраиваешь истерику.
Озеро шумело и гремело, волны жалобно выли, поддакивая ветру.
Меня терзали противоречивые чувства. После дневного разговора я не знала, что и думать. Волнение и непонимание отдавались в ушах набатом. Сложно было понять, из-за чего именно меня грызло разочарование. Так же сложно, как овладеть собой и подумать перед тем, как сказать.
Я вдруг остыла, и мне стало чуть ли не стыдно за злобный выпад. Всё-таки я не могла не помнить о том, что Зои тут для меня, что, как бы ей не было трудно из-за Лукаса, свадьбы и давления матери, она рядом. Я была убеждена, что Зои переживает за меня и Калеба и что любому было бы непросто сохранить самообладание в таком путешествии.
— Извини, Зои. Я… Я не хочу ссориться. Но мне нужно кое о чём поговорить с тобой.
Зои приподняла брови, и я увидела в её глазах животный страх. Зои боялась вовсе не сирен.
Небо прояснилось, послышался невнятный жуткий шёпот. Я спиной чуяла их приближение. Дух тёмной магии, пленительного, удушающего очарования. Дух игривой смерти по прихоти природы. Когда дьявол создавал сирен, он делал это во имя искусства — иначе зачем им такие голоса? Наверное, он обожает музыку и пение.
— Хорошо, — сказала Зои после секундного молчания, присмирев. — Только потом, в палатке.
Озеро понемногу успокаивалось. Водная гладь заискрилась, засеребрилась, засияла, прекратив волнение. Мы с Зои судорожно потянулась к берушам, и…
Разум превратился в вакуум, в приторную нугу. Бесконечно… сладкую… и… бе-есконе-ечно-о… тяну-у-учу-у-ую…
Сирены были уже здесь. Я смутно видела их: как они тянутся к Лукасу и Джею, касаются одежды и волос, смеются. Смеются мягко, звонко, ласково. Бархатистые мелодичные голоса, звучащие точно с небес, казались нереальными. Сколько их было? Сколько голосов слились воедино? Только одна начинала говорить, другая вторила ей эхом, третья продолжала, четвёртая… Пятая… Пятая?
— Идёмте с нами.
Воздух вибрировал, наполнившись дьявольской музыкой.
— Озолотим вас.
Дьявольской…
— Исполним любые желания.
Мне нужно…
— За нами.
Мне нужно к воде…
— Нырните и забудете о заботах.
Дьявольской?
— Пожалуйста.
Нет, божественной.
— Поддайтесь искушению.
Божества.
Ноги не держали. Шаг. Шаг. Ш-а-г. Ш. А. Г.
Музыка. Она всюду. Нет меня, нет убийства, нет Калеба. Только музыка. Она обволакивает органы, продирается сквозь разум, лезет в сердце.
— Вам будет хорошо. Вам будет легко.
Блаженство. Как блаженно и невесомо.
— Больше никаких забот.
Сквозь землю, грязь и траву — только бы уплыть с ними и не знать бед. Нет бед. Нет боли. Нет меня.
Туман в голове. Тягучий. Сладкий.
Ещё немного. Через тернии к звёздам.
— Миранда?
— Мне нужно… Нет.
Вопль. Нечеловеческий. Жуткий.
— Нет!
Кричала я.
Чьи-то настойчивые руки крепко хватали за талию, за локти, тащили в сторону. Хотели лишить меня чудесного морского рая.
— Пусти!
Брыкалась, вырывалась, тянулась к воде изо всех сих. Истерика поглотила меня, как морское чудище поглощает корабль, а похоть — возлюбленных: беспощадно, жадно, со смаком, со страстной и одновременно невинной, будто бы случайной жестокостью. Только одна мысль стучала исступленно в голове: «Не дамся. Ни за что. Я заслужила».
Я заслужила рай. Заслужила. Заслужила. Заслужила, ясно вам, гадкие, мерзкие руки отвратительного незнакомца? Заслужила. Неважно, кто ты был до этого. Теперь ты — мой враг.
— Миранда! Тихо! Я уже здесь, я рядом.
Злостный пакостник, жалкий, негодный…
Когда пелена перед глазами рассеялась, то мне хватило секунды, чтобы понять, что я лежу в нескольких метрах от берега. Я быстро оглядела грязные руки, провела пальцами по испачканной одежде, дотронулась до лица. Я ничего не слышала, а потом вдруг нащупала мягкие затычки в ушах. Вот почему стало так тихо.