— Мы обязаны попытаться, — сказала я как можно спокойнее.
— Конечно, я знаю, — кивнул Лукас. — Анна упоминала, где его найти? Или что, надо просто сидеть и ждать?
— Нужно отправляться в лес, — ответила я.
— И как мы на него выйдем?
— Извините, Анна не говорила этого. Но раз оно знает, значит,… — Я замялась. Предположение было маловероятным.
— То есть мы серьёзно надеемся, что оно найдёт нас само? — спросил Лукас, скептично взирая на меня, словно бы собирался отчитывать и поучать.
— Я думаю, что Анна рассказала бы нам, если что, поэтому подразумевается, что найдёт. К тому же, у нас есть пегасы. Можно даже не лететь, а просто тихо войти в лес и поехать. Ты понимаешь: нельзя спугнуть волшебство шумом, все дела… — сказал Джей.
— Надо идти пешком, — оборвала его я.
— Пешком? — переспросил Джей, и тон его стал капризным.
— Да.
— А на что нам тогда кони? — полушутливо поинтересовался он. — Читатель скажет, что тема пегасов не раскрыта. Как говорится, если в первом акте на сцене появилось ружьё, то в финале оно должно выстрелить.
— Ну как бы меня это мало волнует, — усмехнулась я. — Они уже довезли нас сюда вообще-то!
— Могли бы доехать и на карете. У меня бока болят от спального мешка, — пожаловался Джей, заставив меня улыбнуться ещё шире.
— Старичок! Мы бы тогда не добрались. Ты вообще видел места, над которыми мы летели?
— Да уж. В Волшебном мире две беды: попаданцы и дороги.
— Ой, прекрати. — Я подняла голову с его плеча и, нахмурившись, посмотрела на него. — Я уже говорила, что нормально отношусь к попаданцам.
— Ладно, я понял, — охотно согласился Джей, выставив вперёд ладони. — Даже спорить не буду с тобой. Но согласись, что леденцовые дороги — чушь.
— Это да.
Надолго отвлечься не получилось, как бы не хотелось забыться и говорить с Джеем о разном, о мире, ощущая себя крошечными стежками в полотне из вещей и людей вокруг: у озера Теней, в Облачном королевстве, в мире, во Вселенной. Вспоминать о множестве тем и проблем и обсуждать, обсуждать, обсуждать. Начать с семьи, школы, окружения, балов, фуршетов, других стран и менталитетов, продолжить тем, что тревожит и превращается в кошмары по ночам, а закончить туманными размышлениями о границе миров, вере, любви, смысле жизни, о… О смерти.
Но я не могла. Всё теперь было не так. Нельзя говорить с Зои, потому что не верю ей. Нельзя смеяться с Джеем, потому что то, что происходит между нами, вовсе не смешно. Нельзя даже смотреть на Лукаса, потому что он отталкивает и разрывает душу в клочья одновременно. Порочный круг страшных, сумасшедших мыслей. Нельзя ни в чём быть уверенным. Я знала лишь, что скоро вернусь домой с антидотом, спасу Калеба и забуду эти дни. Затушую в памяти. Соберу воспоминания в комок, сложу его в дальний ящик сознания, спрячу за другими вещами — пусть задыхаются.
— Эй, ну что ты загрустила? Всё хорошо, — сказал Джей, погладив меня по спине и волосам. — Полежи лучше ещё немного на моём плече. Ты же знаешь, что я рядом.
Ещё несколько секунд спокойствия, чтобы глубоко вдохнуть и собраться с силами. Не думать. Только не думать. А потом разбежаться и прыгнуть в бездну безумия и отчаяния.
***
Тропа, пролегавшая меж деревьев, была бесконечна. Она путалась, юлила, увиливала от туфель и силилась затеряться совсем, улизнув. Я потеряла счёт времени.
Мы как фигуры на шахматной доске, актёры в пьесе. Мы больше себе не принадлежали.
— Зачем тебе нож?
— Защищаться.
— От кого? Здесь никого нет.
— От Опаски. Если надо будет. Он не безобиден.
— Не стоит трогать Опаску.
— Откуда ты знаешь?
— Читал. Есть такое понятие «читать».
— Не советовал бы умничать.
— Ну конечно.
— Хватит!..
— Сколько мы уже идём?
— Мы никогда не найдём его.
— Кого?
— Не знаю.
— А куда мы? Зачем?
Деревья зашумели, и сквозь шум послышался, переплетаясь с шелестом и воем ветра, тягучий голос.
Разум расплывается.
— Лукас.
Разум разъедает.
— Зои.
Разум как сладкая вата, желе, пудинг.
— Джей.
Разум мягкий, разум ленивый.
— Миранда.
Разум раскачивается. Туда-сюда. Туда-сюда.
— Игра началась.
***
Всё вокруг заволокло туманом. На какое-то время я потерялась в пространстве. Хватило и секунды, чтобы запаниковать: я еле ощущала почву под ногами. Я слышала голоса, но не могла разобрать слов, и от этого становилось ещё хуже. Кто я? Где я?
Ощущение тела вернулось постепенно. Я приподняла правую ногу, потом левую, потрясла руками, старательно заморгала, сделала несколько глубоких вдохов. Чувство, что я умерла и душа отделилась от тела, ушло. Всё нормально. Я жива. Наверное.
Я сделала несколько аккуратных шажков вперёд и наконец-то ощутила, что твёрдо стою на земле. Это была тропинка. Я зажмурилась и протёрла глаза, чтобы удостовериться, что окружающее не выдумка. Но сознание играло со мной. Едва я открыла глаза, как заметила, что туман стал реже, хотя он ещё окутывал пространство сумрачной дымкой.
Я огляделась. Кругом — лес. Тёмный, пугающий, густой, будто затаивший дыхание и поджидающий жертву. Воспоминания разом вторглись в голову, сознание закружилось, словно на карусели.
Калеб. Зелье. Опаска.
Я была не одна. В лес я вошла с моими друзьями. Друзьями ли?
— Джей? — позвала я, стараясь не забывать глубоко и размеренно дышать. — Лукас? Зои?
Лес вторил мне молчанием. И вдруг произошло самое страшное.
На меня навалилось отчаяние. Я ощутила, что больше не могу.
Внутри я готова была разрыдаться. Паника и страх не позволили мне быть сильной. Меня не было. Существовало только моё тело, моё неугомонное сердце, моё воспалённое, вышедшее из-под контроля сознание. Они крутили меня как куклу.
Я уже ничем не управляла. Судьба управляла мною.
Ноги подкосились, и я упала, ударившись коленями. По телу пронеслась волна боли. Щёки стали мокрыми от слёз.
Я больше не могу.
Больше не могу.
Не могу.
Выпустите меня.
Я хочу домой. Хочу быть с Калебом.
Хочу стать настоящей.
Хочу избавиться от пут первой любви.
Хочу жить.
Душа рвалась наружу.
Я захлёбывалась в слезах. Истина в беспомощности. Беспомощность — это я. Я вся состою из беспомощности.
Из беспомощности и из гадкого убийства.
Мысли поглощали.
И вдруг я увидела что-то на горизонте. Кого-то. Человека. Он шёл ко мне. Медленно, твёрдо, торжественно. Сердце забилось чаще: я подумала, что это Калеб.
Пока он шёл, а я, грязная, с запутавшимися волосами, мокрая от пота и слёз, наблюдала за ним, зазвучала ужасающая и режущая нервы какофония. Звуки налетали друг на друга, сбивали друг друга с ног, боролись за моё внимание.
«Слушай», — произнёс басом мужской голос.
И я, не имея другого выхода, подчинилась.
Звон бокалов, неестественный оглушающий смех, хлопок пробки, открывающей бутылку, громкая музыка (разная: от танцевальной до медленной, томной и соблазнительной), звук плача и звук зажигалки. По спине побежали мурашки. Мне хотелось, чтобы всё затихло, но я не знала, как. Я не понимала, что это значит.
А потом незнакомец подошёл совсем близко, и я смутно осознала, что он протягивает руку и помогает мне встать. Когда я поднялась, то всё смолкло, и я внимательно оглядела спасителя.
Да, это был юноша. Но не Калеб. Я никогда раньше вообще его не видела, хотя он казался смутно знакомым. Он был примерно того же роста, что и я, но всё равно немного ниже. Тёмные блестящие волосы, зачёсанные назад и покрытые лаком. Ровное лицо, изящный нос, в меру высокий лоб. Во внешности сквозила аристократичность. Я со стыдом подумала, что он безумно красивый. Ко всему прочему, юноша был одет в выходной костюм точно по фигуре: светлая рубашка, чёрные узкие брюки и приталенный пиджак, тоже чёрный. У меня дыхание сбилось от безупречности.