— Нельзя, — сказал он. — Мы больше ничего не сможем обсудить, понимаешь?
В её глазах на секунду заплясали зловещие огоньки, брови неестественно взлетели вверх, а потом она прижала голову к груди и зажмурилась, заведя руки за спину.
— Понимаю. Но я не могла оставить Миранду. Честно, ты мне очень нравишься. Но если ты не заметил, то я не готова выходить замуж и быть королевой.
— Наоборот, Зои, я всё замечал, — воскликнул Лукас, с мольбой глядя на неё. — Я знал, что ты в замешательстве, но я был готов находиться рядом, чтобы помочь. Мы же могли справиться вместе.
Зои еле заметно качнула головой и поводила носком обуви по земле.
— Я знаю, что предала тебя, Лукас, — быстро заговорила она. — Мне жаль, что я так поступила и привела тебя сюда. Но я видела, как Миранде нужна была помощь, а я с ней с самого детства… Я ужасный человек, я знаю. Ужасный.
Лукас яростно выдохнул.
— Зои, посмотри на меня.
Она нехотя подняла голову и боязливо, но в упор взглянула в его разочарованное лицо.
— Смерть ничего не значит, Зои, это только мгновение. Меня к ней давно готовили. Правда значит намного больше. Скажи правду хотя бы сейчас, раз уж не могла не обманывать до этого. Больше шанса не будет.
Мне хотелось кричать от осознания того, что ему опять всё равно. Действительно всё равно. Он был холоден, но не двуличен. Лукас понимал, что сейчас умрёт. Он и с этим смирился. На лице его затаилась тень горького смирения. Удивительная эмоция — я не могла понять: или он прячет слёзы, крик, негодование глубоко внутри, под замком, или он ничего этого не чувствует. «Давай же», — затрещали мысли. — «Покажи, что ты скрываешь. Кричи. Плачь. Хоть что-нибудь». Но нет. Что-то подсказывало, что я этого не увижу. Его не волнует даже собственная смерть. Неважно, кто умирает: Опаска, фея, сам Лукас. Какая разница. Смерть едина.
— Ты что, не веришь мне? — спросила Зои.
— Нет. Думаю, ты намеренно увиливаешь от ответа. Ты хочешь оправдать себя, хочешь, чтобы кто-то сказал тебе, что всё правильно, и пожалел тебя. Я не буду этого делать. Не хочу.
— Честное слово, Лукас, я говорю правду, — жалостливо залепетала Зои, чуть ли не плача. — У меня не было выбора, я так хотела помочь Миранде.
Лукас помолчал.
— Я чувствую, что ты воспользовалась мной. А я верил тебе, понимаешь? Я ведь любил тебя.
— Не говори так. Это же неправда, — прошептала она и отпрянула, открещиваясь от одной мысли о душном чувстве, не давая себе смягчиться.
— Правда, Зои, — спокойно произнёс Лукас. — Ты была мне так близка.
— Ты столько не видишь, — сказала Зои потеряно. И я подумала, что это и были её настоящие эмоции за долгое время. Столько боли было в её голосе, что кровь стыла.
— Что?
— Ничего. — Тон Зои стал прежним: он погрубел, затвердел, заплыл жиром. Даже Апулей не писал про такие удивительные метаморфозы. — Я уже объяснила. Извини.
— Хорошо, — сказал он, поджав губы. — Хорошо, Зои, я понял, что ты больше не хочешь говорить. Тогда давайте начнём. Принесите мне камень. Джей?
— Я? — изумился Джей и замотал головой. — Нет. Ни за что.
— Не устраивай драмы. Покажи своё мужество.
— Ты не можешь хотеть умереть, — сказал Джей и с надеждой посмотрел на меня: — Миранда?
Я промолчала.
Я могла бы сказать, что Лукас не обязан жертвовать собой. Что это ужасно. Что он достоин жить. Но я ловила себя на мысли, что это было бы не совсем честно. Я не хотела, чтобы он это делал, но это было необходимо. Необходимо Калебу. Необходимо мне. Я не желала смерти Лукасу, но ещё больше не желала её Калебу. Ответственность за него легла на мои плечи, и я уже не имела права отступить и бросить его. Калеб был мне слишком важен. Я смирилась с тем, что плата за жизнь будет высока, на то это и жизнь, тем более жизнь Калеба. Я бы не отказалась от него.
— Не смущай её. Давай без сцен, — сказал Лукас.
Лицо Джея вытянулось.
— Нет, я в этом не участвую.
— Возьми уже любой камень, — сказала Зои, и я услышала в её тоне приказ торопиться. «Давай быстрее! Долго нам ещё ждать? Не задерживай никого!» И обращалась она не к Джею. К Лукасу. — Их тут полно.
Лукас глубоко вздохнул и медленно выдохнул, а потом наклонился, пошарил в траве рукой и поднял камень. Послышался лёгкий звон, и траву объяло сияние: остальные камни исчезли, превратившись в волшебную золотую пыль, которая осела на цветы и землю. Эти камни были здесь для него, поняла я и поморщилась от отвращения и ужаса.
Лукас повертел камень в руках и присел на землю. Брови изогнулись, внутренние их уголки приподнялись, взгляд потух, стал тяжёлым, но в то же время решительным.
— Самое забавное, что нам всем говорили про этот ритуал в школе, но я даже не подозревал… Никогда не думал, что всё произойдёт вот так, что мне это понадобится, — монотонно протянул Лукас, сжимая камень двумя руками. — Передайте моим родителям, что я решил так сам. Вы не должны оказаться виновными.
— Конечно, — сказала Зои, пытавшаяся, по-видимому, быть участливой и заботливой, но это выглядело до жути неуместно. Лукас теперь избегал её: не смотрел на неё, не поворачивался к ней. Она это заметила — вдруг начала видеть всё в деталях — и затравленно отступила. Сделала несколько шагов назад и перестала вмешиваться, затихла.
— Ты правда это сделаешь? — спросил Джей. Его, вдруг превратившегося в испуганного мальчика, потряхивало.
— Мы здесь ради Миранды. У меня есть выход?
Я сжалась от стыда. В голову стучало понимание того, что я, именно я, всё испортила. Не «так получилось». Это я, жестокая правительница, сижу на троне и распоряжаюсь судьбами и жизнями. Я подавляю волю, заставляю, унижаю, требую исполнять приказы. Несите голос сирены. Несите амброзию. Несите камень-двоедушник. Несите чужую жизнь. Мне всё равно. Сделаете или умрёте. Впрочем… Сделаете — тоже умрёте.
— Да, есть. Это же твоя жизнь, — сказал Джей поражённо, и тут наши взгляды столкнулись. Он осёкся. — Миранда, я… Я знаю, как это выглядит, но…
— Понимаю, Джей, — сказала я тихо и не лукавила: вправду понимала, что его мучила дилемма. Я ведь тоже не хотела жестокости.
— Хватит, — перевёл на себя внимание Лукас. Он смотрел прямо мне в глаза. — Давайте лучше я всё сделаю, и вы уедете. Миранда, я знаю, что ты не откажешься от Калеба. Я вижу, что ты не хочешь. И я это понимаю. — Он переложил камень в правую руку, а левой поманил меня к себе. — Иди сюда. Присядь на секунду. Хочу кое-что сказать.
Я послушно села на колени рядом.
— Подожди, — вмешалась Зои изумлённо. — Не хочешь сказать мне что-нибудь? Я ведь твоя невеста. Я ничего не значу для тебя?
Я увидела отвращение, на секунду мелькнувшее на его лице.
— Я больше не хочу для тебя стараться. Ты ничего не замечаешь. — Он посмотрел на меня. — Миранда, я желаю, чтобы у тебя всё получилось. Не кори себя, слышишь? Я правильный человек, чтобы проделать ритуал. Смерть — пустяк. Я бы убил кого угодно ради любимого человека. Хочу, чтобы ты вернулась к Калебу, и точка после слов «и жили они долго и счастливо» была поставлена, поэтому и умираю. Ты замечательная, Миранда. Поверь мне. Осталось несколько минут, поэтому я признаю, что он был прав.
В глазах Зои появились слёзы разочарования. И я подумала, что она его любила.
…Представляете?..
Странно: он стал ей интересен только в момент, когда он перестал её замечать и обратил внимание на меня. Когда я мучилась из-за феи, Зои не слышала моего внутреннего крика, но, казалось, что до меня доходит её. Тот вопль был громче в тысячу раз. Зои выла от одиночества. И самое забавное, что…
Мерзавка
Паршивка
Дрянь
Ненавижу
Теперь-то я понимаю.
Лукас коснулся моего плеча, прежде чем снова сжать в руках камень, и заглянул в глаза. А потом он сказал самые ужасные слова.
Я знаю, что мой рассудок помутился. Да и все, кому не лень, считают, что со мной что-то не так. Если бы меня спросили, когда я обезумела, то я бы назвала в первую очередь именно ту сцену на поляне. Невыносимый миг. Лукас прощается с жизнью, в нескольких метрах — обмякшее тело Опаски и месиво из жасмина и чёрной крови, сзади испуганный Джей и разочарованная Зои. И Лукас сказал… До сих пор не могу поверить, что он был настолько жесток, ещё более беспощаден, чем можно было подумать: он не просто умер. Он сбил с ног последними словами, повесив мне на плечи невообразимую ношу.