Зои открыла рот, но я её перебила:
— Только попробуй съязвить.
Она не решилась продолжить. Джей закрыл глаза и провёл ладонями по бледному лицу, растягивая кожу. Я взволнованно смотрела на него и наблюдала, как он теряет себя. Что-то подсказало мне, что в тот момент Джей стал другим. Его взгляд всё ещё выражал горечь, но лицо изменилось: на нём застыла маска отрешённости. Смерть выжгла след клеймом в воспоминаниях Джея и оставила отпечаток на лице.
— Давайте посвятим ему минуту молчания.
Комментарий к Путь к жертвенности
Это вторая версия “Маскарада”, а значит, что я убила его уже второй раз. И это очень печально.
========== Путь домой ==========
«Isn’t it lovely, all alone
Heart made of glass, my mind of stone
Tear me to pieces, skin and bone.
Hello, welcome home»
Billie Ellish – Lovely
«Do you hate me now because I walked away
Please understand that I just couldn’t stay
Your heart pushed me to go the other way
I just couldn’t stay, forgive me
I had to run away from this hungry heart
Cause if I chose to stay I’d be torn apart»
Loïc Nottet — Hungry Heart
Рано или поздно сказочная поляна превращается в кладбище.
На Зои я даже смотреть не хотела и старательно избегала её взглядом, когда мы готовились к обратной дороге. Джей же после минуты молчания так и не заговорил, став задумчивым и отстранённым, поэтому минута превратилась в несколько часов, пока мы летели к ведьме. Тишина давила. А так как говорить с другими не получилось, пришлось замкнуться в себе, обратившись с вопросами к собственному разуму: как это произошло? С какого момента я начала сражаться за возможность зверства? Что будет дальше? В конце концов, кто именно из нас виноват в его смерти и что делать? Мучительные вопросы без ответов. Всех моих чувств в тот момент не описать. Кроме невыносимой боли терзало столько всего, что странно, как я нашла силы продолжать путь.
Я винила Зои, потому что она привела Лукаса на смерть и умудрилась устроить истерику, встав в позу из-за того, что я не оценила широты её души.
Я винила себя, потому что допустила, чтобы он погиб. Всё внутри вздрагивало, когда я вспоминала бездыханное сжавшееся тело и лицо, вдруг ставшее невинным, словно мы убили ребёнка.
Я не могла простить себе слёзы Джея. Не нужно обладать невероятной смекалкой, чтобы понять, из-за чего он так посерьёзнел, так изменился в одно мгновение — как только высохли его слёзы. Увиденное вытрясло из него душу. Когда мы обсуждали ингредиенты, Зои со злобой сказала, что ему должно быть очень больно. И мы этого добились. Я этого добилась. А дальше что? Что теперь с этим делать? Последствия опять оказались страшнее, больше, оглушительнее. Сблизившись, мы с Джеем отдалились вновь.
Смерть Лукаса растоптала меня. Смерть во имя геройства. Смерть во имя долга. Смерть во имя чувств. Чувств… ко мне.
Невероятно мило.
Невероятно жестоко.
Невероятно самоотверженно.
Невероятно гадко.
И невероятно, невероятно больно.
(Больно до сих пор, безжалостный)
Вот и всё. Ингредиенты собраны и лежат в сумочке, перекинутой через плечо. Недавно ещё я думала о том, что такое двоедушник, как нам справиться с сиренами и как же получить слёзы Джея, а теперь об этом не нужно беспокоиться. Всё сделано, дело осталось за малым. Вот только на душе стало ещё хуже. Непонятно, стоило ли оно того. Только одно спасало. В груди теплилась надежда, что скоро я смогу увидеть его. Калеба. Моего милого Калеба. Я мечтала о том, как он открывает глаза, как я глажу его по волосам, как крепко обнимаю и шепчу, что люблю его, как прикладываю ладонь к его груди и чувствую биение сердца.
Если бы я могла сразу поехать домой… Но увы, всё усложнялось тем, что мы должны были встретиться с Корделией Рок, одной из наших местных ведьм, рассказать ей о проклятии и попросить сварить зелье. Ещё одно выматывающее, обременительное испытание. Кто будет с ней говорить? Казалось, только мы спустимся с пегасов, как неловкости не избежать. Никто не готов к чаепитиям и долгим объяснениям про заклятых возлюбленных, путешествия и противоядия.
Когда мы добрались, уже начинало темнеть. В воздухе пылала вечерняя прохлада. Облака сгустились. Небо было тёмным и неприветливым. Мы стояли перед очередной дверью. Несколько брусьев из тёмного дерева, аккуратно обтёсанные — проведи рукой и не поранишься — и скрепленные между собой. Сам дом находился почти на окраине, вдали от шума королевства, за полосой безымянного леса, давно превратившегося в редкую рощицу. Одноэтажное каменное здание с плоской крышей, расположившееся на пустоши. Даже яблоневый сад и растущие повсюду кустарники не создавали впечатления жизни. Напротив, яблони скрючились, склонились к земле, будто моля о пощаде. Дом был совсем небольшим и каким-то диким, невзрачным, но зато казалось, что сквозь крепкие стены и мощную дверь не пройдёт ни один враг.
Я слышала о Корделии не раз — много кто в королевстве покупал у неё травы —, хотя в последнее время слухи о ней поутихли. Говорили, что она занялась чем-то ещё и практически перестала появляться на людях. Я ни разу не виделась с ней лично и теперь с боязливым любопытством ожидала встречи. Одинокое жилище не внушало никакого доверия. Внутри застыло волнение.
Дверь открыла высокая стройная женщина лет тридцати пяти с пышными рыжими волосами до бёдер (возможно, она пыталась походить на Мериду, но эту тайну мы никогда не узнаем). Одета она была в чёрное обтягивающее бархатное платье. Грудь туго стягивали широкие чёрные ленты корсета. По длинной юбке, закрывающей щиколотки, ползли завитки узора. Корделия опиралась правой рукой на дверной проём и хитро улыбалась во все зубы. Непонятно, перед кем она красовалась. Меня смутили её неуместное кокетство и многозначительная улыбка.
— Да-да, — проговорила она, постукивая ногтями о проём. — Корделия Рок к вашим услугам.
Я поздоровалась и приготовилась произнести привычную речь о том, кто мы, что случилось и что нам нужно, но Корделия оборвала меня. Сомнений не было: она и без того знала, зачем мы приехали.
— Можешь не объяснять. — Корделия лениво приподняла левую руку, выставив указательный палец с острыми красными ногтями. С каждым именем она показывала на его обладателя: — Джей. Зои. И, конечно, Миранда. Прошу в моё скромное убежище. Время ужинать.
В голове тут же заметались вопросы. Я вздохнула, убаюкивая панику. Всякое желание заходить в дом пропало.
Я обернулась к Джею в поисках поддержки. Он не взглянул на меня, но глаза его блестели усталостью и непониманием. Он прищурился, изучая внешний вид ведьмы.
— Вы нас ждали? — спросила я, надеясь услышать «нет». Но надежда не оправдалась. Впрочем, это было ожидаемо.
Сложно сказать, что конкретно меня пугало. С одной стороны, стало бы легче, если она уже всё знала. Тогда бы она объяснила непонятное и дала ответы на все вопросы. С другой, я была не уверена, что не услышу что-то, что выбьет из колеи ещё больше. Секретам полагается быть страшными.
— Бинго, — ответила Корделия и отошла в сторону. — Проходите. Ну же, быстрее. Скоро сварим зелье, Миранда спасёт Калеба, как вы и хотели. Зои будет рада за подругу, да?
— Конечно. — Голос Зои дрогнул. Она снова выглядела нервной: то и дело кусала и облизывала губы.
— Следуйте за мной!
Миновав бедно обставленную прихожую, мы прошли в коридор, а потом попали в маленькую столовую, совмещённую с кухней. Широкий деревянный стол был накрыт старенькой белой скатертью и сервирован тарелками и чашками на трёх человек. В середине стоял горячий чайник и большое блюдо с мясом, тушёным с овощами. Оно выглядело совершенно не аппетитно, но по комнате разгуливал тягучий аромат приправ. Голод напомнил о себе. Мы слишком долго не ели.
Тем не менее, сев за стол, к еде никто не притронулся, хотя Корделия и начала раскладывать угощение по тарелкам и разливать чай.
— Вам нужно поесть и восстановить силы: путь был нелёгким. Вы утомлены, я же вижу… Думаете, я хочу отравить вас? — захохотала Корделия, и у меня мурашки по спине побежали. Всё это было слишком уж странно. Я оглядела сгорбившегося Джея, с недоверием смотревшего на блюдо, и нервную Зои, ёрзающую на месте. Шестерёнки в голове усиленно закрутились, но я ни до чего уже не могла додуматься сама. Даже если бы у меня были силы, я бы не поняла, что происходит. Возникло навязчивое чувство, что Корделия не хочет говорить о зелье и пытается отвлечь нас, заболтать.