Перейдем к автопортрету. Прекрасная Марион с золотыми глазами. Первой эмоцией, которая нахлынула, оказался страх. Страх сменился любопытством. Маме, как и мне самому, было интересно, на что она способна. Поначалу ей все нравилось. Новая сила и нежданная любовь смогли заглушить ее непереносимую боль утраты. Я увидел ее силу. Она похожа на огромную черную воронку, будто смерч, способный разрушить все на своем пути.
Помнится, моя собственная сила сначала тоже напоминала нечто подобное, но не таких масштабов. От черной воронки исходит опасность. Мама тоже это почувствовала, но не знала, как справиться с самой собой. И снова боль… Но не такая, как после смерти близких. В этот раз Марион винила только себя, считала себя настоящим чудовищем, но фатальные мысли ее больше не преследовали, потому что теперь у нее появился повод жить. Ребенок! Сын, с которым она не может быть рядом, но обязана наблюдать за его жизнью. А еще ее переполняло острое желание, чтобы ее мальчик был счастливым и ни в коем случае не повторил ее судьбу. Ведь Марион, сама того не желая, убила любимого. Боль, только боль…. От такой боли можно сойти с ума. Но есть еще и маленькое чудо, ради которого стоит терпеть.
По щекам помимо моей воли катились слезы. Стало тяжело дышать. Я разорвал контакт и открыл окно, чтобы подышать свежим воздухом. Мне по-прежнему очень плохо. Черт, нужно успокоиться. Я сдавил виски ладонями и сделал несколько глубоких вдохов. Элинна предупреждала меня об этом. Читая чужие эмоции, будто пропускаешь их через себя. Опасность в том, что я не смогу в какой-то момент отделить свои собственные чувства от чужих. Так и рассудком повредиться недолго.
Постепенно я успокоился. Остался последний рисунок, который интересует меня — изображение младенца в корзине. Вновь всепоглощающая любовь, но на этот раз немного другая. Видимо, именно так выглядит материнская любовь. Я не знаю, у меня ведь нет детей. Я был для мамы спасением, новым смыслом жизни, новой целью. Для начала — уберечь меня. Марион очень боялась, что ее найдут и уничтожат, как других кадиров, но гораздо больше она боялась за меня. Причем главной угрозой она считала саму себя. Тогда наилучшим выходом для нее казался детский приют. Пусть лучше я никогда не узнал бы, кто я есть на самом деле.
Я вновь увидел черный смерч, безумный, сметающий все на пути. Постепенно воронка замедляет вращение, становится светлее и превращается в подобие моего светящегося облачка. Только сила Марион намного больше. В облаке сверкают молнии, от него веет какой-то скрытой угрозой. Кажется, что в любую минуту вновь появится смертоносный смерч. Кажется, маме все же удалось обуздать свою силу, хотя бы немного. Но где же она? Почему не хочет со мной встретиться? Мама, мама…. Услышь меня! Я так хочу тебя увидеть! Мама!
— Таймэн….
Боже, в моей голове действительно звучит ее голос? Или я уже сошел с ума? Внушил себе?
— Таймэн, милый…
— Мама? — произнес я шепотом.
— Да…
Такое впечатление, будто я говорю с ней по коммуникатору, а связь очень плохая. Голос звучит глухо.
— Мой мальчик, я всегда рядом с тобой, я все о тебе знаю…. Я тебя не бросила, поверь…
— Мама, где ты? Я хочу увидеть тебя!
— Нельзя, милый, прости… Я не могу быть до конца уверена, что не причиню тебе вреда…
— Но ты же научилась самоконтролю.
— Дар такой силы невозможно контролировать полностью… Я лишь спрятала его глубоко…
— Мама, скажи, где ты сейчас, пожалуйста! Я хочу тебя увидеть!
— Нет, милый, я не скажу… Нам нельзя встречаться… Но я всегда рядом, помни об этом!
— Скажи хотя бы, как ты живешь? У тебя все хорошо?
— Не беспокойся обо мне… Твой отец позаботился обо всем, когда мы сбежали… Крыша над головой у меня есть… А все, что мне нужно, я могу легко взять… Я умею воздействовать на людей, ты же знаешь…
— Мы увидимся когда-нибудь?
— Я очень надеюсь… Но только если я однажды пойму, что безопасна для тебя, милый…