Вири поднял глаза и посмотрел на сэра Джона взглядом смертельно раненого животного.
— И тут я снова услышал тот истерический и безумный смех, которым перед смертью смеялся Бертран.
— Мужайтесь, — сказал сэр Джон, сжимая перекошенное плечо старика.
— Я побежал на кухню, — продолжал Вири. Он все еще не мог прийти в себя, и его голос был по-прежнему тусклым и невыразительным. — Энни бросила содержимое пакет в кухонную печь, но я успел заметить, что это была книга. Ее обложка уже почти обуглилась, но я все же успел прочитать часть названия — «КИ ГУ». Боже, что бы это могло значить? Энни ужасно кричала, и я вдруг с ужасом понял, почему. У ее ног валялась пустая бутылочка из-под йода, которая обычно стояла в нашей аптечке. Она выпила ее всю. Энни умирала у меня на руках, силясь что-то сказать. Я нагнулся к ней, и она прошептала: «Я… не думала… что будет… так… больно…».
Вири замолчал, воскрешая в памяти эту страшную сцену. Через минуту он произнес:
— Боже мой, Боже мой! Для чего Ты меня оставил?
— Яичница с беконом, сэр, — объявил Уайлдблад, который снова внезапно возник из-за кустов.
— КИ ГУ! КИ ГУ! — прокричал уже другой скворец. После завтрака сэр Джон и преподобный Вири поднялись в библиотеку, чтобы выпить кофе и поговорить более подробно о тех страшных и печальных событиях, которые их свели.
Бэбкок рассказал все, что ему было известно о Лоле Левин, Алистере Кроули, М.М.М. и «Великом боге Пане» Артура Мейчена. Вири слушал с отсутствующим видом. Казалось, после тех ужасов, которые ему довелось пережить, ничто уже не может его удивить.
— Ключом ко всему, — сказал Бэбкок, — может быть эта ужасная книга, которая вызвала оба самоубийства. По тем проклятым буквам, которые вы запомнили — «КИ ГУ», — совершенно невозможно представить себе какое-либо осмысленное название. Может быть, вам удастся вспомнить еще хотя бы пару букв?
— Нет, — отрешенно сказал Вири. — Я же сказал, что видел только часть обложки, да и то совсем недолго. К тому же я был взволнован и пытался понять, что произошло с Энни.
Сэр Джон налил кофе, пытаясь представить себе возможное название книги. «Сатанинские методики губителей душ»? «Пытки гуннов»? Внезапно у него возникла одна мысль.
— По крайней мере, теперь мы знаем, что эта книга не была ни «Облаками без воды», ни «Великим богом Паном», так как во втором названии отсутствует слог «ГУ», а в первом вообще нет ни «КИ», ни «ГУ». Кроме того, вы, я и множество других людей читали эти книги, но не потеряли рассудок.
Вири вскочил и начать шагать взад-вперед. Горб и пепельно-бледное лицо делали его похожим на трагического актера.
— Книга, о которой идет речь, не может иметь иносказательный характер, как «Великий бог Пан» или «Облака без воды», — уверенно произнес он. — Она должна вызывать ужас сразу, как только вы ее открываете. И Бертрану, и Энни достаточно был почитать ее две-три минуты, чтобы покончить с собой. Должно быть, им хватило всего нескольких строк… максимум одного абзаца…
Бэбкок внезапно побледнел.
— Я знаю, кто будет следующей жертвой этих дьявольских сил, — сказал он. — Вы. Вам следует оставаться у меня до тех пор, пока все не уладится. Вы ни в коем случае не должны распечатывать почту, которая будет приходить вам из «М.М.М.» Если такой пакет придет, и мы захотим узнать, что внутри, то обратимся за помощью к специалисту в области оккультных наук, который сможет справиться с губительным влиянием этой книги. Вири наблюдал за языками пламени в камине.
— Вы, конечно же, правы, — сказал он устало, — однако я категорически против того, чтобы кто-либо, пусть даже это будет самый опытный оккультист, открывал пакет, отправленный из этого проклятого «М.М.М.»
— Что ж, — сказал сэр Джон, — это будет решать Джоунз — тот человек, о котором я вам говорил. Конечно, ни вы, ни я такой пакет открывать не будем ни в коем случае. Если они хотят разделаться с вами, то и я сам вполне могу оказаться их следующей мишенью. Боже! — воскликнул он, — как слеп наш самодовольный материалистический мир, что не обращает внимания на такие вещи!
Вири вздохнул.
— Во всем виноваты эти атеисты из Оксфорда и Кембриджа, — сказал он. — А вместе с ними Вольтер, Дарвин и Ницше… Последние полтора века в европейских умах царит Антихрист, стараясь нас ослепить…
— Историю не изменишь, — сказал сэр Джон, — но наше будущее всегда в наших руках. Кстати, я недавно установил здесь телефон и сейчас позвоню Джоунзу, чтобы он приехал к нам как можно скорее. Поверьте, он знает гораздо лучше нас обоих, что нужно делать в подобных ситуациях.
Он поднялся с кресла и пошел было к дверям, но вдруг остановился, увидев, как внезапно изменилось от страха лицо Вири.
— Господи, — упавшим голосом произнес священник. — Макферсон.
Сэр Джон подбежал к нему.
— Макферсон? — переспросил он. — Кто такой Макферсон?
— Преподобный Дункан Макферсон, — сказал Вири. — Мой друг и помощник. Он работает вместе со мной в «Обществе распространения религиозной истины» и тоже получил необычную открытку.
Сэр почувствовал, как пол уходит у него из-под ног.
— Какую еще открытку? — вскричал он. — Вы не говорили мне ни о каких открытках.
Вири тоже поднялся и стал нервно шагать по комнате, вне себя от страха и нетерпения.
— Я должен предупредить его, — сказал он. — Вы сказали, что у вас есть телефон? Но я не знаю, у кого есть телефон в Инвернессе.
— Полиция! — воскликнул сэр Джон. — Мы должны связаться с инвернесскими полицейскими и попросить их, чтобы они предупредили Макферсона! О каких открытках вы говорили?
— Позже! Где тут у вас телефон?
— Внизу, в прихожей. Но что мы скажем полицейским? Они бросились вниз по лестнице.
— Полицейские уже все знают о самоубийствах, — взволнованно объяснял Вири, рискованно перепрыгивая через ступеньки, — и я рассказал им о том, что и Бертран, и Энни перед смертью получили по почте какую-то странную книгу. Хотя, я думаю, они поверили мне лишь наполовину…
К тому времени, как сэр Джон и преподобный Вири достигли ниши, в которой стоял телефон, их разговор уже принял более спокойный характер. Вири снял трубку и попросил телефонистку соединить его с номером Инвернесс-418. Некоторое время он стоял неподвижно, прислушиваясь сначала к шумам, а потом к гудкам в трубке.
— Это преподобный Вири, — представился он, когда на другом конце сняли трубку. — Я хочу поговорить с инспектором Макинтошем по поводу недавних самоубийств.
По мере того, как Вири говорил, Бэбкок все больше поражался его уму и осторожности. Вири объяснил полицейскому ровно столько, сколько тот способен был понять, и даже выдумал на ходу, что в загадочных посылках из Лондона мог содержаться какой-то яд, расстраивающий рассудок людей. «Макферсон ни при каких обстоятельствах не должен притрагиваться к посылке, которая может прийти ему из Лондона, — добавил священник с неожиданной жесткостью в голосе. — Пусть он вообще не притрагивается ни к каким посылкам, даже если они отправлены не из Лондона. Эти негодяи могут написать другой обратный адрес, чтобы сбить нас с толку».
Повесив трубку, Вири вздохнул с облегчением.
— Они сейчас направят к Макферсону констебля, — сообщил он. — Похоже, моя импровизация насчет ядов произвела на них впечатление.
Сэр Джон мрачно кивнул.
— На меня тоже, — сказал он. — Но это, конечно же, невозможно. Не существует яда, который мог бы вызвать подобную реакцию, причем каждый раз одинаковую. Даже белладонна, самое ядовитое растение, действует на разных людей по-разному. Одни истерически рыдают, другие хохочут, третьи галлюцинируют, а четвертые сразу умирают. Гашиш тоже вызывает разные реакции. Так что ваша теория ничем нам не поможет, если не считать того, что она убедит полицейских охранять Макферсона…
Они молча вернулись в библиотеку. Сэр Джон вспомнил, что перед тем, как они побежали к телефону, Вири начал говорить о каких-то открытках. Когда они снова опустились в кресла, сэр Джон вернулся к своему вопросу.