Когда Питер учился в университете, самое острое удовольствие он получал, выступая в театрализованных представлениях, которыми славился Кембридж. Он вступил в престижный любительский драмкружок, принимал участие в маскарадах, устраиваемых жителями городка, включая профессуру и студентов. Но больше всего ему нравилось выступать в ревю «Огни рампы», уже тогда известном всей Англии. У Питера несомненно была комедийная жилка!
Ревю десятилетиями олицетворяло веселье, смену впечатлений, освобождение от забот и повседневной рутины. Спектакли, «капустники», сочиненные и разыгранные самими студентами, представляли собой сплав скетчей и музыкальных номеров, смесь интеллигентских экивоков и незамысловатых шуток. Постановки зачастую носили неприлично-непочтительный, иногда даже непристойный характер, всегда били точно в цель и были полны игривого, искрометного юмора. Ни одна «священная корова», принадлежащая к столпам британского общества, не была обойдена вниманием и подвергалась насмешкам — включая саму королеву. В течение спектакля его участники успевали сунуть нос не меньше чем в дюжину разных проблем одновременно и высказаться по ним — в той или иной форме.
Всему этому была одна причина: для большинства из них «Огни рампы» были последней или единственной возможностью дать выход бушующим страстям бескомпромиссной юности. А потом все эти подающие надежды молодые люди (да и девушки) подчинялись воле складывавшихся обстоятельств и направляли свою энергию на то, чтобы занять место под солнцем в том самом обществе, над которым совсем недавно издевались. Бывших питомцев своеобразного театрального братства под названием «Огни рампы» можно было встретить даже в высших слоях общества — в законодательных органах, правительстве, системе образования, науке: среди них было несколько членов парламента, бывший генеральный прокурор, ректор одного из главных университетов страны и целый ряд президентов компаний.
Но несмотря на все свои жизненные достижения, эти выпускники Кембриджа во вполне зрелом возрасте с удовольствием и вздохом сожаления вспоминали времена своей бурной молодости. Если один из ветеранов «Огней рампы» спустя многие годы сталкивался с другим — например, на заседании какой-нибудь правительственной комиссии, в аэропорту, в зале ожидания для высокопоставленных лиц, — все дела откладывались, пока они воскрешали в памяти старые прозвища и хихикали над старыми остротами, ставшими фольклором.
«То было время молодое, Остроты резали ушко… Но, друг, спокойно зрит в былое Вот это круглое брюшко!»И рано или поздно, к сожалению, наступало время раскрывать свои портфели, копошиться в деловых бумагах и снова начинать играть во взрослых, солидных людей.
— Прямо масоны какие-то, — заметила однажды жена верховного судьи жене архиепископа во время официального приема, наблюдая, как их мужья обмениваются загадочными репликами и смеются.
— Хуже! — ответила ее собеседница. — Те по крайней мере не афишируют это обстоятельство на людях!
Но не все ветераны театра, вышедшие из Кембриджа, посвятили себя обычным профессиям. Оставалось лишь удивляться, как много из них было безвозвратно потеряно для всех родов деятельности, кроме творчества! Они становились свободными художниками и творили — вернее, поддерживали традиционный, известный всему миру английский юмор на должном уровне. Потому что хотя Кембридж и считался интеллектуальной вотчиной Дарвина, Рассела и Кейнса, из его недр вышли также и прославленные комедийные авторы — Дэвид Фрост, Питер Кук, Алан Беннет — и, разумеется, это произошло не без влияния «Огней рампы».
Нечего и говорить, как завидовал их судьбе Питер Мэйнвэринг!
— По сути дела, нет ничего противоестественного в том, чтобы быть врачом, — утешал он себя, выписывая очередной рецепт успокоительного, — вспомни, ведь Джонатан Миллер тоже был врачом.
Но у доктора Миллера обнаружился и более интересный талант: ему удавалось смешить людей.
Таким образом, Питер практически созрел для жизненных перемен, когда за день до традиционного чаепития в материнском доме брел вверх по Кенсингтон-Черч-стрит, размышляя о ланче и кружке пива в баре. И вдруг кто-то прошептал ему на ухо:
«— Весна на носу уже? — Что за вопрос! В саду у викария Расцвел каучуконос!»— Тэд Нортрап! — радостно воскликнул Питер. — Старая каналья! Я думал, ты в Адене.
— А я думал, ты в Швейцарии.
— А я думаю, нам надо заглянуть в «Созвездие Лебедя» и тяпнуть по одной-две кружки пива.