— Как это случилось? — спросила Миранда.
Он пожал плечами, внезапно раздражаясь:
— Откусили много лет назад… одно дикое животное. Так сказать, несчастный случай на охоте.
— В Африке? — она постаралась, чтобы в ее голосе прозвучал благоговейный трепет.
Он сардонически рассмеялся:
— В маленьком французском городишке. Поселке даже.
— А что произошло с животным?
— Я его уничтожил.
Миранда неожиданно впилась в его губы поцелуем, больно прижав их к его зубам.
— Бог мой, как ты меня возбуждаешь! — пробормотала она.
Музыка стихла. Он выпустил ее из своих объятий.
— Милая Миранда… — тихо простонал он припухшими губами. — Какой у тебя голодный маленький ротик…
— Таким удобнее съесть тебя, мой дорогой.
Они обменялись быстрыми пылкими взглядами. Потом он произнес то, что она и добивалась услышать:
— Пойдем.
— Куда?
— Туда, где мы будем одни и доведем друг друга до изнеможения…
Она застонала, будто сгорая от желания:
— О-о… да! Я тоже этого хочу. Но останется ли твое исчезновение незамеченным? И где твоя жена?
Но он уже настойчиво тянул ее за собой, пробираясь между танцующими парами к винтовой лестнице, ведущей на верхние этажи. Музыка, казалось, следовала за ними, становясь все быстрее и ритмичнее.
— Моя жена, — его голос приобрел игривый оттенок, — она и здесь, и, можно сказать, не здесь. Головоломка. — Он вел ее вверх по лестнице, по длинному коридору, увешанному гобеленами, пока они не подошли к двустворчатым дубовым дверям.
— Тебе нечего беспокоиться о моей жене, Миранда, потому что это единственное место, куда она никогда не заходит. — Он рывком распахнул двери. — Моя спальня.
Это была огромная комната, созданная для удовлетворения самых разнообразных прихотей. Стены украшены фресками с изображениями обнаженных женщин с пышными формами эпохи Ренессанса и похотливых сатиров. Он подвел Миранду к непомерно большой кровати под балдахином из флорентийского бархата.
— А теперь, — он улыбнулся и повалился на груду лежащей на ней подушек, — сними этот абсурдный наряд и позволь мне полюбоваться своими прелестными грудками, которые весь вечер сводили меня с ума. Они ведь натуральные, правда? Так надоели эти силиконовые!
— Абсолютно натуральные. — Она склонилась над ним, словно собираясь упасть на него, но потом положила руку на кобуру его револьвера. — Эта штука снимается? — спросила она мягко. — А то она меня угнетает.
Тонио рассмеялся:
— Для тебя снимается все!
Она наблюдала, как он отстегивает оружие и кладет его на стоящий рядом мраморный столик.
— Ну а сейчас, моя злая волшебница, я весь в твоей власти! — сказал он.
Выстрела не слышал никто: стены были слишком толстыми, толпа гостей внизу резвилась слишком бурно, музыка играла на полную мощность.
Никто не заметил также, как — спустя несколько минут после полуночи — Миранда сошла вниз по лестнице и направилась по коридору к танцевальному залу.
Найгель Карпентер шел в туалетную комнату, когда увидел ее. Первое, на что он обратил внимание (позже он выступал в качестве свидетеля), — это на невесть откуда взявшуюся седую прядку в ее каштановых волосах. Второе — на револьвер, который она держала в руке.
— Миранда! — окликнул он ее.
Она прошла мимо него медленным и целенаправленным шагом прямо к сотруднику службы безопасности.
— Позвоните в полицию, — сказала она ровным и спокойным голосом. — Я только что убила Тонио Дюмена.
После чего опустилась в кресло и стала ждать.
Лонг-Айленд
Она была его первой любовью, она же стала и последней. В этом была какая-то справедливость, ощущение завершенности полного жизненного цикла. Конечно, в Миранде, которой принадлежало его сердце сейчас, мало что осталось от той девушки, которая завоевала его так давно. Да, он любил ее! По-прежнему любил, хотя она уже не походила на раненую лань, на ту Мэгги, «мисси», «леди Икс», в которую Питер был без памяти влюблен.
Теперь он любил ее как Миранду (как легко произносилось ее новое имя!), освободившуюся, наконец, от призраков прошлого. Нынешняя Миранда Ви уже не была объектом жалости и сострадания — она была восхитительной женщиной: зрелой, уверенной в себе, необыкновенной. Которая отвечала ему любовью.
Впервые за всю их путаную жизнь они смогли встретиться на равных.
Теперь. И навсегда.