— Кажется, сейчас у профессора Дрёмина перерыв между лекциями, — задумчиво проговорил замдекана, глядя в расписание занятий. — Сейчас попробуем его найти.
Прошло не меньше четверти часа, прежде чем удалось отыскать профессора. Ему, очевидно, сказали, что его ждёт маркиз Скуратов, так как старик был одновременно и удивлён и слегка напуган.
— Ярослав Григорьевич, — представился он. — Мне передали, что вам нужно прочитать какой-то текст.
— Так и есть, — кивнул я. — На церковнославянском.
— Пойдёмте на кафедру. Там будет удобней. Только… места не очень много, все ваши спутники, наверное, не поместятся.
— Охрана подождёт в коридоре.
— Ага, хорошо. Ну, идёмте.
Мы отправились с профессором через запутанные коридоры, рекреации, переходы и лестницы Университета. Казалось, кто-то задался целью превратить его в настоящий лабиринт. Наконец, добрались до кафедры. Дрёмин отпер обитую коричневым коленкором дверь ключом и впустил меня, Нурина и Свечкина. Падшие остались снаружи.
— Садитесь, господа, — засуетился профессор, убирая со стульев стопки книг. — Сейчас, минутку.
Когда мы устроились перед столом, за который сел Дрёмин, я положил перед ним самую чёткую фотографию креста. Старик достал из нагрудного кармана пиджака очки, нацепил на нос и склонился над снимком. Его губы слегка шевелились, беззвучно произнося написанное на барельефе.
— Что ж, ничего сложного, — объявил он, наконец, подняв глаза от фотографии. — Я могу записать вам текст современным языком.
— Не надо, — ответил я. — Лучше запишите его полностью.
— Полностью? — не понял профессор.
— Мой человек сказал, в тексте есть сокращения.
— А, да, конечно, — закивал Дрёмин. — Довольно много. Пропуски букв были обычной практикой. Это делалось из-за…
— Того, что было мало места, — прервал его я. — Мне уже сказали.
— Хорошо, извините. Вы, наверное, спешите. Сейчас я всё напишу. Это займёт не больше нескольких минут.
Вскоре он протянул мне покрытый строками листок.
— Знаете, очень любопытный экземпляр текста, — сказал он. — Кажется, его автор был не очень-то грамотен. Что довольно странно. Хотя, возможно, резчик просто был невнимателен.
— Почему? — спросил я.
— Видите ли, обычно пропускали гласные буквы. Но здесь есть пропуски и согласных. Где вы сделали эту фотографию?
— Неважно, Ярослав Григорьевич. Могу я попросить вас поехать со мной?
Ясно было, что сюда могут заявиться наши преследователи, и не хотелось, чтобы профессор рассказал им, чем занимался.
— С вами? — удивился Дрёмин. — Но… куда? И зачем?
— У меня есть ещё тексты, которые я хотел бы прочесть.
— Но… Надолго? У меня ведь лекции, — он с тревогой взглянул на часы.
— На этот счёт не беспокойтесь. Я договорюсь с ректором. И ваш труд будет щедро оплачен.
— Даже не знаю… Мне, конечно, не хочется вам отказывать…
— И не надо, — я поднялся. — Идёмте.
— Ну… хорошо. Если вы всё уладите.
Спустя двадцать минут мы уже покинули Университет в компании Дрёмина. Правда, его посадили в другую машину кортежа. Я не хотел, чтобы профессор был в курсе дальнейшей расшифровки. Его роль закончилась на восстановлении полной версии текста. Теперь лишь требовалось уберечь его от… чего бы то ни было.
— Пометьте буквы, которые были пропущены, — сказал я Нурину. — Подчеркните или в кружок обведите. И посмотрите, что из них получится.
— Это может сработать, — проговорил он, вооружаясь карандашом. — Учитывая, что пропуски были, по словам профессора, сделаны с нарушениями правил тогдашнего написания. Едва ли это случайные ошибки или результат неграмотности автора. Впрочем, сейчас узнаем.
Спустя пару минут он протянул мне листок.
— Вот, что получилось, Ваше Сиятельство.
Я взял бумажку и опустил глаза.
— Это что, стихотворение?
— Похоже, да, господин маркиз.
Я вслух прочитал написанное кривоватым почерком Нурина четверостишие:
'Мы дышим светом отжитых веков,
Вскрывающих пред нами даль дороги,
Повсюду отблеск вдохновенных слов, —
То солнце дня, то месяц сребророгий!'
— И что с этим делать?
— Не имею представления, Ваше Сиятельство, — почесав нос, признался шифровальщик. — Думаю, первым делом надо выяснить, что это за отрывок. Из какого стихотворения.
— А почему вы считаете, что это не законченное произведение?
— Потому что в таком случае мы окажемся в тупике. Ведь у нас нет ключа к пониманию смысла этих строк.
Я вздохнул. Если бы только в этом мире существовал Интернет! Но его не было. И что делать? Сидеть в библиотеке в поисках стихотворения? А если его нет? В смысле — вдруг это четверостишие существует вот в этом единственном экземпляре?
Мы доехали до замка. Преследовавшая нас жёлтая машина прокатила мимо и исчезла вдалеке за поворотом. Но дрон последовал за ней. Марта следила за тачкой, однако неизвестные оказались не так тупы, как мне подумалось: они бросили автомобиль через пару кварталов и ловко ушли от наблюдения, разделившись и воспользовавшись зданиями, подземными переходами и тоннелями. Значит, подозревали, что за ними могут следить. Определение номера машины и его проверка тоже не дали ничего: тачку просто угнали. Складывалось впечатление, что кому-то хотелось, чтобы я заметил слежку. Быть может, в таком случае, неизвестные стремятся не найти то, что ищу я, а помешать мне это сделать? Иначе объяснить их поведение было бы трудно. Да и визит фальшивого сотрудника Общества охраны архитектурного наследия вписывался в эту версию.
Нурин и Свечки забрали листок со стихотворением в отдел — обещали выяснить, что это за произведение. Но ясно дали понять, что времени это может занять немало.
Вечером мне позвонил Френкель. Сообщил, что поговорил с отцом, и тот согласен продать мне здания на улице Равноденствия. Цену, правда, заломил нехилую. Но вполне справедливую, учитывая, что это главная деловая часть китайского квартала. Так что я отправился выяснять, могу ли позволить себе такое приобретение. Оказалось, что могу. В последнее время, несмотря на растущие расходы, прибыль тоже увеличивалась. Одни только военные заказы приносили кучу денег. Так что я перезвонил Френкелю, и мы договорились, что завтра я приеду к ним, и мы с бароном всё обсудим. Ну, и, вероятно, заключим сделку. Передав это Ригелю, которому предстояло меня сопровождать на правах поверенного, я уже собирался отправиться на боковую, когда вдруг явился взволнованный Антон и сообщил, что только что пришла весть: главного архитектора убили по пути из городского архива домой.
— Похоже на банальное ограбление, — добавил управляющий. — Но я подумал, что это подозрительно, ведь вы только недавно с ним общались. Не знаю, может, глупость, но меня будто что-то кольнуло.
— И правильно, — ответил я, помолчав. — Ему было поручено разузнать в архиве всё, что можно, о монастырских записях. Он искал в них упоминания о крипте. И вот его убили. Есть, о чём задуматься.
— Вы полагаете… Но кто мог это сделать? И зачем?
— Пока не знаю. Но за мной сегодня следили.
В этот момент зазвонил телефон.
— Некий Руслан Житин просит соединить с вами, — сказала секретарша. — Уверяет, что дело срочное. Прикажете…
— Да, соединяйте! — быстро сказал я, вспомнив, что именно так представлялся фальшивый сотрудник Общества охраны архитектурного наследия.
— Слушаюсь, господин маркиз.
В трубке щёлкнуло, и я услышал мужской грубоватый голос:
— Ваше Сиятельство?
— Чем могу помочь?
— Прекратите свои поиски.
— О чём конкретно речь?
— Вы прекрасно знаете. Не ищите то, что должно оставаться скрытым.
— Довольно смелая рекомендация. Вы точно знаете, кто я?
— Знаю, господин маркиз. А вот вы понятия не имеете, кто мы, и чем чревато то, чем вы занимаетесь. Остановитесь, пока не поздно!
— Это вы убили моего архитектора?