Таким образом, деятельность в созданном союзе была для нее как бы компромиссом между принадлежностью к миру отца и миру Сэма.
— Это добровольная работа, — говорила она по телефону мачехе, объясняя свои все более частые отсутствия за традиционными семейными обедами по субботам, — и весьма достойная.
Однажды, вернувшись днем с работы, Аликс обнаружила отцовский роллс-ройс перед своим домом и шофера, стоящего на страже у дверей.
— Добрый вечер, мисс Аликс. — Биллингз прикоснулся рукой к козырьку форменной фуражки. — Мистер Брайден ждет вас к обеду в семь часов.
Вздохнув, с одной стороны, с облегчением, что Сэма не было дома (можно представить, в какой фарс он превратил бы появление машины и шофера!), а с другой — с сожалением о потерянном вечере, Аликс поднялась к себе. Она понимала, что сопротивляться бесполезно, и все-таки была разгневана: какое право имел Льюис Брайден «похищать» ее таким образом? Времена изменились, и Аликс тоже.
Игра в шахматы и болтовня у камина, которые когда-то были самым главным в ее жизни, теперь превратились в тяжкое испытание. Имея дело с отцом, она могла либо спорить с ним, либо лгать. Что же из этого скудного арсенала будет использовано сегодня вечером?
Усаживаясь на скрипучее кожаное сиденье, Аликс размышляла, как долго все это может продолжаться. Как долго сможет она сдерживаться и не показывать своего критического отношения — которое все ширилось и крепло, особенно под влиянием Сэма, — к происходившему вокруг?
Взгляды отца, бывшие когда-то для нее незыблемыми, теперь казались ей ограниченными, эгоистичными. Но он никогда не признавал своих ошибок. По мнению Льюиса, деньги автоматически придавали законную силу всем его действиям: для него быть богатым значило быть правым Идеи, исходящие от бедняка, еще могли быть истолкованы как невежество или предрассудки, но в устах миллионера они же звучали всегда как само Евангелие. Однако Аликс, работая со своими неимущими клиентами, начинала относиться ко всему этому иначе.
Осознание того, что мнение Льюиса Брайдена по любому поводу — начиная с глобальной политики и кончая мини-юбками — не является истиной в последней инстанции, происходило для Аликс болезненно. Возможно, Сэм был и прав: с властью можно общаться только с позиции силы — к такому выводу она пришла в результате размышлений.
И все-таки Брайден был ее отцом, и она надеялась, что предстоящий вечер пройдет более или менее гладко…
После памятной стычки в День Благодарения вьетнамская тема считалась табу. Но с каждым разом список запретных тем расширялся: гражданские права, профсоюзы, налоговая реформа, государственное устройство… И пусть Аликс не хотелось постоянно спорить с отцом, у нее все же нельзя было отнять право на то, чтобы с ней обращались как со взрослым, мыслящим человеком.
После ужина они с Льюисом отправились в библиотеку на очередную партию в шахматы. Во время игры — а отец был в особенно хорошей форме — ее обида все же выплеснулась наружу.
— Я бы предпочла, чтобы ты не посылал за мной машину! — выпалила она.
— Почему? — Льюис обдумывал следующий ход.
— Во-первых, она заняла много места — перекрыла чуть ли не половину улицы, а во-вторых, она уж слишком бросается в глаза. Большинство моих друзей — студенты, у которых нет много денег. Сомневаюсь, что они могут позволить себе иметь хотя бы фольксваген. Я лично чаще всего пользуюсь велосипедом — как все. Если бы меня увидели в этом шикарном автомобиле с шофером… — она всплеснула руками.
Он поднял голову от шахматной доски.
— Ты хочешь сказать, что стыдишься быть дочерью Льюиса Брайдена? — Он передвинул слона. — Шах.
— О Боже, папа! — Интересно, с каких это пор он начал говорить о себе в третьем лице? — Я просто говорю, что хочу жить как обычная, нормальная студентка.
— И что делать? Курить «травку»? Бросать бутылки с «коктейлем Молотова»? Валяться в постели с последним отребьем? Твой ход, Аликс.
Аликс охватило смятение: как можно в чем-то убедить человека, который считает, что никогда не ошибается!
— Мне двадцать три года, папа, и я считаюсь разумным человеком. Предоставь мне хоть маленькую возможность иметь собственную точку зрения! Я надеюсь, что ко мне будут относиться не только как к дочери Льюиса Брайдена. А у тебя выходит, что это чуть ли не профессия. Кроме того, я не согласна с твоим замечанием по поводу «последнего отребья». То, что я не каждую неделю приезжаю домой, вовсе не означает, что… — она рывком передвинула своего короля, — … я лечу в тартарары.