Как и все адвокаты, занимающиеся уголовными делами, Аликс обычно вступала в переговоры с обвинителем (который, как правило, был примерно одного с ней возраста) еще до суда. Они усаживались друг против друга, и начинался торг по поводу определения срока заключения.
Он напоминал процесс покупки какой-нибудь тряпки у продавца-сенегальца, разложившего свой товар на открытых лотках вдоль Четырнадцатой улицы, — например, вязаного пуловера. В результате торга первоначальная цена в 6,95 доллара снижалась до 3,98, или покупались два свитера, но всего за 7,5. Только на Сто десятой улице валютой были не доллары, а годы тюрьмы.
— Предлагаю часть «Б» данной статьи уголовного кодекса, от шести до девяти лет, — заявлял обвинитель.
— Считаю, что нужно применить часть «В», от трех до шести.
— Согласен, но не меньше пяти.
— Три, или будем решать этот вопрос в суде.
— Три с половиной за вычетом времени нахождения под следствием, — била в одну точку Аликс. — Какого черта, ведь он уже восемь месяцев сидит за решеткой!
— Тогда возвращаемся к четырем годам.
— Договорились.
Чаще всего сделка бывала обоюдовыгодной, но сама процедура ее заключения вызывала у Аликс отвращение: ведь в результате человек все равно оказывался в тюрьме.
Аликс страстно ненавидела тюрьмы. Первое же посещение «Райкерз Айленд» показало ей со всей очевидностью, что ни один человек, какое бы преступление он ни совершил, не заслуживает подобной участи: грязь, вонь, шум — невыносимо! В зоопарке и то лучше обращаются со своими обитателями. Кроме того, она никак не могла отделаться от мысли, что на месте любого заключенного мог оказаться Сэм Мэттьюз…
В результате Аликс чаще других адвокатов продолжала бороться за своих подопечных непосредственно на суде и, ко всеобщему удивлению, выигрывала многие весьма сомнительные дела, приобретя вскоре репутацию смелого и результативного защитника — как среди судей, так и среди нарушителей закона.
— Не журись, я теперь буду валить к тебе всех своих корешей, — с ухмылкой сообщил ей грабитель Мачете, когда они покидали здание суда.
— Крайне признательна! — возмутилась Аликс. — Только этого мне не хватает для полного счастья! Не забудь, кстати, о моем гонораре.
Не то чтобы она собиралась до конца своих дней защищать подобных личностей… Она мечтала о громких судебных процессах в лучших традициях профессии, на которых произносила бы пламенные речи, становящиеся чуть ли не историческими и заставляющие поеживаться в своих креслах чопорную знать. Однако пока подобные дела не ложились на ее рабочий стол, и она продолжала возиться с карманниками, грабителями, хиппи-наркоманами и тому подобными субъектами. Однажды ей даже поручили выступить в качестве общественного защитника человека, совершившего непреднамеренное убийство.
Если бы понадобилось, она бы сумела вызвать в себе расположение и к самому Дракуле…
Аликс никогда не жалела о сделанном ей выборе профессии, как не жалела и об утрате состояния. Все к лучшему!
Чего такого особо ценного она лишилась? Нарядов? Чтобы они пыль в шкафу собирали? Ей вполне хватало приличного костюма для выступления в суде. Подозрительности? Опасений, что окружающих привлекает к ней только ее богатство? По крайней мере, теперь она если и вызывала у людей симпатию или антипатию, то лишь благодаря своим личным качествам, а не туго набитому кошельку!
«Я бывала бедна, бывала и богата, — вспоминала она слова писательницы Фанни Брайс. — И хотя я никого ни к чему не призываю, лучше все-таки быть бедным, поверьте!»
Когда Аликс только приступила к работе, она хотела переменить фамилию, чтобы установить как можно большую дистанцию между собой и отцом, но потом передумала: она родилась Брайден, ею и останется. И если дела с ее участием освещались в каких-нибудь бульварных газетенках, если ее клиенты были «последним отребьем», вызывающим у Льюиса Брайдена отвращение, — тем лучше! Перспектива досадить ему была даже заманчивой.
— Мои подзащитные — обычные бесхитростные, откровенные преступники, — любила она повторять, — не то, что эти змеи подколодные — негодяи из Уотергейта!
За неделю до своего двадцатипятилетия Аликс получила заказное письмо из некой конторы с очень длинным названием на Парк-авеню.
— Это одна из древних юридических фирм, — сказала Тери, протягивая ей послание. — Они хотят с вами встретиться.
Заинтригованная, Аликс пошла по указанному адресу, и главный из компаньонов фирмы поведал ей, что она вступает в права владения фондом, учрежденным, когда ей исполнился год.