Питер Мэйнвэринг рассказал ей об их существовании — Маргарет сфотографировали сразу по прибытии в санаторий — и заставил доктора Фрэнкла предъявить их. Даже Аликс с ее крепкими нервами не могла смотреть на них без содрогания. В сочетании с записями в медицинской карте Маргарет это был сокрушительный обвинительный акт против Тонио Дюмена.
— Бьюсь об заклад, что как только присяжные бросят взгляд на них, им захочется выкопать труп Тонио только для того, чтобы расстрелять его снова. А тут еще, — Аликс хмыкнула, — эти кошмарные новости из Сан-Мигеля, одна страшнее другой… Просто невероятно!
Убийство Тонио открыло последнюю страницу в истории династии Дюменов. Следующей же ночью Тигр в страшной спешке вылетел на юг Франции, прихватив с собой то, что осталось от государственной казны, и переложив всю ответственность на плечи двоюродного брата. Через два дня правительственные войска были разбиты, и президентский дворец захватили повстанцы.
Наконец-то после сорока лет режима тирании приоткрылась завеса над тайными сторонами жизни династии Дюменов, и они предстали изумленным глазам обывателей. За одну ночь Сан-Мигель превратился в центр внимания средств массовой информации. Журналисты всех мастей состязались в добывании самых свежих, самых скабрёзных, самых пикантных, самых жутких сведений.
К числу скандальных открытий принадлежали подробности деяний спецотряда полиции «лу-лу», находка орудий пыток в печально известной Черной палате, обнаружение мест тайных массовых захоронений. Однако наряду с этой мрачной информацией из Бенедикты поступала и другая: например, занимательные истории о грандиозных приемах, проводившихся в президентском дворце, на которые стекались знаменитости со всего света; о невиданной роскоши, в которой жило семейство Дюменов, их сумасшедшем расточительстве и сексуальных извращениях.
Одним из первых указов, изданных Временным революционным народным правительством, был указ об открытом доступе населения в личные покои Дюменов, чтобы широкие массы могли ознакомиться с образом жизни своих бывших властителей и подивиться ему. Неграмотные крестьяне с красной глиной под ногтями бродили по отделанным мрамором анфиладам комнат, не веря собственным глазам, вконец потрясенные увиденным. Женщины щупали шелка и собольи меха в гардеробной Кимберли. Кто сможет забыть растиражированную агентством «Ассошиэйтед Пресс» фотографию сморщенной торговки папайей, жительницы городских трущоб? Она, улыбающаяся в объектив беззубой улыбкой, запечатлена в наброшенной на плечи поверх собственного тряпья тонкой шелковой комбинации. Контраст между искривленными шишковатыми пальцами ее рук и кружевным нижним бельем был красноречивее всяких слов.
Воображение простого люда поразила также история о потайной библиотеке Тонио, размещавшейся прямо под его спальней в «Парадизе». Ей был посвящен сюжет телевизионной программы «Шестьдесят минут». По утверждению одного исключительно авторитетного библиофила, там была собрана «богатейшая со времен короля Фаруха коллекция порнографической литературы».
Как и все остальные, Аликс жадно впитывала в себя все появляющиеся в средствах массовой информации новости из Сан-Мигеля, испытывая при этом смешанное чувство брезгливости и любопытства. Неудивительно, думала она, что Ким спряталась от всего мира… Как это должно быть ужасно, когда твои самые личные, глубоко интимные тайны — вплоть до нижнего белья! — становятся достоянием посторонних, выставляются напоказ, для забавы публики! А каково ей слышать, что отца ее детей объявляют садистом и распутником? «Палач из Бенедикты» — таким прозвищем наградил его «Тайм Мэгэзин». Аликс передернуло. Бедная Ким… Она не заслужила такой участи!
Тем не менее каждое разоблачение, отвратительное само по себе, добавляло стрел в колчан Аликс. Излишества, зверства Тонио становились смягчающими обстоятельствами действий Маргарет Джонсон. Прокурор должен быть глупцом, чтобы потребовать для нее наказания по максимуму! А присяжные — бессердечными людьми, чтобы согласиться с этим.
И все же Аликс дрогнула, когда окружной прокурор предложил ей обсудить возможные варианты исхода судебного процесса.
— Статья о предумышленном убийстве, пункт первый, — предложил Херб Фостер, — от восьми до двадцати лет. Значит, она, может быть, получит четыре года.
— Пункт второй! — возразила Аликс. — Никакого тюремного заключения. Восемнадцать месяцев исправительных общественных работ.