Когда новорожденный узнал эту страшную весть, лицо его так изменилось, что он сразу стал казаться лет на двадцать старше.
— Как же?.. Как же, Дмитрий Степанович?!
— Вот так. Поедешь — и все.
Едва этот разговор окончился, как Порыжелову позвонила жена Малинкина. Супруга заместителя сначала умоляла, потом плакала. Потом снова стала умолять. Но безуспешно ссылалась она на то, что гости уже оповещены, а цыплята замаринованы. Порыжелов был непреклонен.
И Малинкин улетел. От гостей, от цыплят и от подарков. В тот же день Порыжелов очень сильно огорчил еще одного человека — своего старого друга Брынзеватого, который работал в научно-исследовательском институте. Брынзеватый пригласил Порыжелова на защиту своей диссертации: приходи, мол, и выскажись как производственник, ты же знаешь тему моей работы и горячо одобрял ее.
Порыжелов на защите диссертации присутствовал, но, к удивлению и ужасу Брынзеватого, диссертации не одобрил.
Как производственник Порыжелов выступал против, и, хотя говорил весьма сбивчиво, ученый совет пришел в замешательство. Защиту диссертации пришлось отложить.
Брынзеватому сочувственно жали руки и предлагали валидол на сахаре.
Но и Брынзеватый не был последней жертвой Дмитрия Степановича.
Едва Порыжелов вернулся с защиты диссертации в свой главк, как ему позвонил старый школьный товарищ Коля Мишустин:
— Приходи сегодня ко мне. У меня дочка родилась.
Вместо того чтобы выразить горячую радость по поводу рождения дочки, Дмитрий Степанович скептически произнес:
— Так-так… У тебя, значит, дочка? Но ты уверен, что она твоя?
Мишустин был человеком очень ревнивым, и слова насчет того, уверен ли он, заронили в его сердце сомнение. Приглашение он отменил.
То, что делал и как поступал Порыжелов, ни с какой логикой не согласовывалось и напоминало бред.
А это и на самом деле был бред. Все, о чем здесь рассказывалось, Порыжелов увидел во сне.
Он только что проснулся и тихо лежал в постели, размышляя об ужасах прошедшей ночи. Бывают же такие нелепые сны!
Впрочем, такие ли уж нелепые?
В ушах Дмитрия Степановича звучали возбужденные голоса Малинкина, Брынзеватого и Мишустина:
— Дима, у меня день рождения. Приходи. Ты не можешь отказаться. Тяпнем знатно!
— Степаныч, после защиты диссертации у меня сабантуй. Есть «Столичная», ямайский ром и коньяк «Двин».
— Порыжелов, отметим мою дочку! Мы же с тобой на одной парте сидели. Не придешь — всем скажу: сволочь и зазнался. В холодильнике — шесть бутылок. И все ждут тебя.
Дмитрий Степанович повернулся и ощутил тупую, ломящую боль в голове. Отчего же болит голова? Ах, да, вчера он был у одного приятеля, сын которого только что окончил музыкальную школу. Ну, и по этому поводу…
Приятель — хороший, заслуженный человек, обидеть его было нельзя. Порыжелов к нему поехал. Правда, с опозданием. Когда он появился перед пиршественным столом, все гости закричали:
— Штрафную Порыжелову!
Дмитрий Степанович пить не хотел, стопку пригубил и отставил. Но это незамеченным не прошло. Приятель, отец окончившего музыкальную школу, возмутился:
— Брось ты эти штучки, Дима! У нас такая традиция — пить до дна.
И Порыжелов пил. Потом как-то добрался домой.
И после всего этого — такой сон.
Чем его объяснить? Видимо, тем, что у Дмитрия Степановича появилось желание нарушить традиции. Он просто устал от них. Надо же когда-то и трезвым быть!
Пузырев (рассказ ревизора)
Образ жизни у меня кочевой. Езжу по городам, ревизии провожу. И столько людей разных встречать приходится и говорить с ними, что всех и не упомнишь.
Иду иногда по улице какого-нибудь областного центра, а меня окликают, руку протягивают:
— Здравствуйте!
Здороваюсь, смотрю на собеседника. Лицо вроде знакомое, а вот где видел, не знаю, и по фамилии назвать не могу.
А недавно бродячая судьба снова столкнула меня с Пузыревым. Ну, этого забыть невозможно.
Впервые я пожал ему руку несколько лет назад, когда ревизовал республиканскую базу тары. Если не ясно, уточню: база снабжает разные организации бочками, ящиками, бумажными мешками и всякими прочими емкостями.
Застать на месте ее управляющего было просто невозможно. Мне говорили: «Пузырев в облисполкоме», «Пузырев на сессии», «Пузырев на комиссии».