Со стороны кухни щелкнул чайник и послышался извиняющийся голос Орнела:
— Прости, мне совсем нечем тебя угостить. Я всю неделю на доставках, даже не подумал закупиться…
Агнис спешно высунула свой любопытный нос из его спальни.
— Тебе не за что извиняться, — ответила она, щурясь, проходя на освещенную кухню. — Если сам неголоден, ложись лучше спать. А то завтра уже сегодня, — указала она большим пальцем на настенные часы.
Орнел на несколько мгновений завис, после чего кивнул и выключил чайник.
— Тогда… доброй ночи, — проходя мимо, сказал он и тихо добавил: — Спасибо.
Агнис ничего не ответила. Лишь погасила на кухне свет, когда дверь в спальню за Орнелом закрылась. Почти на ощупь девушка добралась до аккуратно застеленного дивана и присела на самый край. Ощущение неловкости аж физически щекотало ее под ребрами и выворачивало наизнанку. Так странно… В клубе такого не было даже в момент, когда Агнис поняла, кто перед ней, а сейчас она медленно и неуклюже снимала рабочую одежду, неуверенная, на какой степени обнаженности было бы остановиться уместнее. А ведь Орнел даже не находился с ней в комнате!
Сторговавшись до того, чтобы снять бюстгалтер, но остаться в рубашке, Агнис наконец-то легла, забравшись под тонкое покрывало. Усталость прошедшего дня разом навалилась на нее и свинцовым грузом придавила к постели. Ноги, горевшие от напряжения, даже не сразу поняли, что можно расслабиться, вынуждая хозяйку нелепо выкручивать и вытягивать их. Спина также неблагодарно отзывалась болью в пояснице.
Тяжелый день.
Вот только, несмотря на скопившуюся усталость, сон совсем не шел. Минута за минутой из-под полуприкрытых глаз Агнис смотрела то на стену, то на свое отражение в телевизоре и буквально считала время. В голову лезли непонятные образы и навязчивые мысли. От фантазий лучшей жизни до идеи о том, что сейчас был бы самый подходящий момент, чтобы эту жизнь прервать. Но куда чаще мысли возвращались к Орнелу.
На учебе и на работе девушка часто встречала и фанатиков своего дела, людей-машин, идущих по головам и готовых до последнего вздоха пахать ради цели. Был и еще один вид подозрительно продуктивных ребят. Агнис называла таких «человек-свеча». И выгорали такие «свечи» на раз-два, потому что работали вообще не для себя. Ни любовь к делу, ни маячащая впереди цель их не поддерживали. Они «светили» для других и во имя других, сжигая себя, чтобы просто быть принятым. Орнел же был уже даже не «свечой», а «огарочком», который из последних пытался кому-то что-то доказать. И Агнис вполне догадывалась, кому же предназначались эти доказательства, хотя ей самой такая философия жизни претила. Жизнь одна, и тратить ее в поисках одобрения людей, пусть даже самых близких, было бы настоящим расточительством!
Агнис не могла сказать точно, сколько времени она пролежала в хрупкой полудреме — рассвет еще не наступил, но небо уже начало светлеть. От бесцельного валяния на диване она будто устала лишь сильнее, а потому, не выдержав, сползла на пол, взяла пачку сигарет и вышла на балкон. Прохладный ночной воздух приятно обдувал лицо, унося с собой все мысли и напряжение прошедшего дня. Раздался щелчок зажигалки. Пару секунд понаблюдав за игрой огонька с ветром, она подпалила сигарету и затянулась горьким дымом, слегка разбавленным ментолом. Выдохнув, она отвела сигарету от лица и покачала головой. Давно она к ним не притрагивалась, курса с третьего, когда вдруг поняла, что тянется закурить при малейшем стрессе. В то время она дала себе обещание «больше никогда», но пачка сигарет все равно стабильно была при ней. Правда, до сего дня они действительно выбрасывались нетронутыми. Неужели, из-за него?
Агнис направила задумчивый взгляд на спящие многоэтажки. Отсюда город казался тихим, практически вымершим: ни орущих во дворах подростков, ни гула машин, ни даже света в окошках квартир. На мгновение ей стало немного завидно. Агнис жила заметно ближе к центру и регулярно наблюдала все прелести ночной жизни, которая могла продолжаться до утра или до яростного крика соседской бабульки.
— Тоже не спится? — раздался за спиной голос Орнела.
Агнис вздрогнула, но поворачиваться не стала, а только еще раз затянулась сигаретой.