Пролог
Некогда на свете жил молодой, но очень коварный и властолюбивый король. Несмотря на огромные владения, ему было мало простого подчинения людей. Он желал безграничной власти над душами и помыслами, управлять всеми и каждым.
Однажды в его руки попал свиток с ритуалом, проведя который, можно было превратить людей его королевства – да и не только! – в марионеток, безвольных слуг, ждущих приказа. Он сулил то, о чём правитель так мечтал.
И вот страшный ритуал начался. Поднявшись на крышу, король поднял губную гармошку: с помощью её мелодии он собрался усыпить души и подчинить тела своей воле. Однако позади внезапно зазвенел женский голос. На парапете, неподалёку от короля, стояла его невеста и нараспев читала заклинание с другого свитка.
Добрая и сострадательная девушка, она воспользовалась некогда чуждой ей магией и запечатала всю корысть и злобу короля в единственный живой сосуд рядом – себя. Холод отпустил сердце правителя. Его глаза будто открылись, он опомнился от своего безумия. Правитель изменился, стал добрым и чутким, и королевство зажило куда счастливее.
Вот только его демон внутри невесты, ставшей королевой, начал поднимать голову. Время шло, и женщине всё труднее было сдерживать его. Страх превратился в раздражительность, та – в откровенную злобу на весь мир. И теперь ей хотелось совершить то, что чуть не сотворил её супруг.
Тот узнал обо всём слишком поздно. Обряд начался снова, но мужчине удалось его сорвать. Королева стала бесплотным духом; муж заточил её в теле служанки и запер вдали от людских глаз.
Однако по прошествии долгого времени королеве удалось вырваться. Но вместо того, чтобы отомстить, она неожиданно исчезла.
И теперь даже король в страхе ждал, что будет дальше.
Глава 1. Встреча в поезде
Еон.
Вы когда-нибудь задумывались о грани, на которой стоит человек, решивший избрать путь служения другим? Он балансирует между достоинством и самоуничижением, между безропотным подчинением и своеволием. Как определить, помочь кому-то или проигнорировать? Что во благо? Что ко злу?
О таком я раньше не думал. Но теперь, когда стоял на шумном, людном перроне в ожидании поезда, в мою голову всё смелее вползали философские мысли.
Я родился с магическим даром. Но вот уже месяц, как лишился его. Лишился ни с того, ни с сего – как отрезало. Такое бывает иногда с творческими людьми. И впервые случилось с магом.
В который раз свесившись с перрона и придерживаясь рукой за нагретые ярким полуденным солнцем перила, я вгляделся вдаль, прикрывая глаза ладонью. Слух невольно выхватывал из мерного гула толпы отдельные фразы и диалоги. Переплетения улиц казались большим пчелиным ульем; над арками и мостами, перекинутыми между многоэтажками, летали одноместные и многоместные самолёты.
Внизу блестела рельса. Поезда не было.
- Мам, я есть хочу!
- Ну, здравствуйте! Я тебя перед уходом сколько раз за стол звала? Терпи теперь!
- Ну ма-а…
- Да куда ты щемишься? – Тут же ударил по слуху крик с другой стороны.
- Нет, представляешь, какой козёл! Сбежал, не заплатив, а мне потом такой счёт выставили!
Я нервно потоптался, выпрямившись и поправив ремешок рюкзака. Всё, абсолютно всё здесь вызывало моё внутреннее отторжение. Капризные дети, злые и ругающиеся взрослые, дамы, строящие из себя не пойми что. Хотелось взмыть в небо, как супергерой, и оставить всю эту суету позади.
Ещё доконала жара. Машинально призвав ветерок и не дождавшись его, я обречённо вытер пот со лба и поправил съехавшую на глаза чёлку. Она тут же чёрными нитями отлетела набок, будто ветер хотел помочь. Ну да что уж там – ближайшие пару недель я буду даже скучать по этому пеклу.
Через гомон толпы пробился тонкий, визгливый гудок. Многие повеселели, забыв про неприятности жизни, я тоже вытянулся струной. Из-за угла многоярусного, почти склонившегося над рельсой дома плавно вытек большой каплей поезд. Поддавшись порыву, я шагнул к нему. Блестящий бок скользнул мимо, и передо мной разъехались в разные стороны двери. Толпа тут же начала напирать сзади, просачиваясь мимо; я поспешил юркнуть через светлый тамбур налево, в вагон.
На поездах я катался нечасто. Один раз это было на уроке истории, семьсот лет назад.
Вы, должно быть, подумали, что я какой-нибудь долгожитель. Вовсе нет.
Дело в том, что наш город стоит на временной аномалии. Нам не нужны никакие перемещатели и машины времени – в любой момент, в любой точке города каждый человек мог переместиться в будущее или прошлое. Вопреки мнению фантастов других поселений, себя мы там не встречаем. Как, впрочем, и умерших, и не родившихся. Учитель истории говорил, что в пределах города мы просто находимся в своей временной петле, а предки и потомки – в своих. Мы не встретимся, но можем насладиться плодами трудов друг друга.