- Ну давай попробуем. Но если что – я имею право отказаться!
Я кивнул. Придётся действовать особенно осторожно. Сейчас-то и выяснится, сможем ли мы противостоять злому божеству, или я снова останусь в одиночестве на долгие годы.
Глава 4. Право сильного
Еон
Соглашаясь на сделку с шаманом, я сильно рисковал. Но другого выхода не было – уловка с просьбой поесть не сработала.
- Чего ты от меня конкретно хочешь?
- Сразись со злым божеством.
- Но ты сначала должен вернуть мне магию! Как я без неё буду биться?
«Как я вообще буду биться с плодом воображения? – напряжённо думал я. – Надо подыграть, что ли?»
Тутти надевал на себя куртку кирпичного цвета с длинной жёлтой бахромой. Шаманский костюм, не иначе.
- Твоя душа не утратила связи с магией – только тело. К тому же на материальном уровне Мишку не одолеть. Поэтому мне и нужна именно твоя душа.
Я напрягся.
- Ты что, собираешься меня убить?
Он рассмеялся.
- Не будь параноиком! Душа на время вылетит из тела, а потом вернётся, - парень надел на голову кожаный ремешок с бахромой до носа. – Только не бойся. Ты сильный, должен справиться.
- Почему ты сам с ним не сразишься?
- Я не маг. У меня нет таких сил.
Он поднял бубен и колотушку, лежащие возле сундука. А я вдруг вспомнил изображение божества, к которому Тутти нас привязал.
- Но разве Мишка – не ваш тотем?
Шаман замер, потрясённо глядя на меня.
- Нет, конечно! Что за дикая мысль? Это поставил сам Мишка.
Вот теперь я окончательно запутался. Либо у Тутти раздвоение личности, либо и правда творилось что-то, не поддающееся разуму.
- А теперь помолчите.
Он закрыл глаза, и в воздухе разлились тихие, ритмичные звуки. Я закатил глаза. Всё это восторга не вызывало. Взглянув на Элизу, я увидел, что она внимательно следит за каждым движением парня. А я начал разглядывать жилище.
У дальней стены сияла открытым жерлом простая печь – железный куб с выходящей через крышу трубой. Огонь освещал всё жилище тёплым светом – крепкий, будто каменный, пол, усыпанный по краям то ли мусором, то ли нужными вещами, полукруглый потолок, стены. Сбоку от печки – массивный сундук, украшенный резьбой; рисунок перекликался с узором на одежде шамана. Судя по всему, парень хранил в сундуке всё, что так или иначе нельзя было пачкать – костюм, посуду. В фургончике было всего два маленьких окна, через которые сейчас виднелись кроны деревьев и звёзды. В шорох ветра и стук бубна вкрался колеблющийся звук – и через секунду я сообразил, что Тутти что-то напевает.
Неожиданно стало уютно, будто дома под одеялом. Потянуло в сон. Шаман легко перепрыгивал с ноги на ногу, его глаза по-прежнему были закрыты. Элиза послушно молчала – хотя, судя по живому интересу на лице, была готова засыпать нас вопросами. Время будто замедлилось. Казалось, даже огонь прислушивается к бубну – он притих, стал слабее. Я пытался не спать, но меня совсем сморило. Этот однообразный танец, этот стук – в целом, даже приятный – и пение, будто волны, нахлёстывающие одна на другую. Я провалился в черноту подступающего сна.
Но он не пришёл. Вместо этого я обнаружил, что легко могу двигаться. Я снова видел Тутти - он повернул голову и улыбнулся, увидев меня. Огонь уже не был таким ярким – а потом и вовсе померк, когда из окна ударил алый свет. Мы оба резко обернулись – и всё моё существо пронизал громкий крик с рычащими нотками.
- Отдай их мне! Разве мы не договаривались, тадебей?
Тутти молча поманил меня рукой. Я поднялся; сделав шаг, недоумённо обернулся.
И чуть не заорал. Возле глядящей на шамана Элизы сидел, согнувшись, я! И спал; косы свисали на полу короткой куртки, из-под которой выглядывал подол платья. Я действительно казался девчонкой.
Растерянный, напуганный, я попытался прыгнуть обратно. Не вышло – словно я пытался вселиться в стену. Тело казалось каменным.
- Еон! Успокойся и подойди. Вернёшься.
Я обернулся. И снова раздался рык неизвестного:
- Я жду! Рано или поздно тебе придётся их отдать!
Шаман казался спокойным, словно не к нему обращался обладатель страшного голоса. Я вскочил и подбежал к парню. За окном что-то возникло – будто луна покраснела. Обернувшись, я испуганно попятился.
Видимо, адепты культа Красного Мишки неверно представляли себе своего злого покровителя. Посреди кольца чумов стоял самый настоящий медведь. Его шкура светилась изнутри призрачным, мистическим светом. Оскаленная морда являла собой чудовищную гримасу. Страх сжал сердце, чуть не остановив его.