Даже приезжие способны провернуть трюк с перемещением – на том и стоим. Люди часто, переместившись в нужное время, отправляются в другие места изучать историю, так что летописи всегда достоверны.
Я плюхнулся на мягкое сиденье – такое же зелёное, как и вагон с кучей перегородок – и скинул рюкзак. Никаких украшений здесь не было, ничего лишнего, что так отличало древний поезд. В нагрузку мне достался объёмистый пакет – его я поставил в ногах. Люди проходили мимо, толкаясь, суетясь. А я с некоторым напряжением ждал, кто же сядет рядом или – не дай случай! – напротив. Не хотелось, чтобы кто-то пялился на меня: в основном потому, что при моём подвижном лице желание сохранить нейтральную маску выливается в неприятную гримасу.
Снаружи, откуда был виден арочный перрон с табличкой "Станция «Десятитысячный год»", послышался крик:
- Фео!
Я прилип к стеклу. На опустевшую бетонную площадку выбежала сестрёнка. Подпрыгнув и опустив форточку, я крикнул:
- Кайса! Ты что, проводить решила?
- Да! – Она в восторге раскинула руки. – Я впервые это делаю! Мама смеялась надо мной, ну и пусть! Она тоже так делала, я уверена!
Провожать кого-то в нашем городе – полнейшая бессмыслица. Зачем, если всегда можете встретиться в тот же день, только о дате договоритесь?
В душе разлилось тепло. Мне было нелегко уезжать, и такая поддержка оказалась весьма кстати. Кайса улыбалась. Хвост её вьющихся, рыжих волос и подол пышного персикового платья легонько, будто играя, взмётывал ветер. Поезд тронулся, дёрнув меня. Я стукнулся о раму, но едва это заметил.
- Давай встретимся на прошлый Новый год! Мы же так и не успели его отпраздновать! – Крикнула Кайса, шагая за поездом.
Сердце подскочило от нежности.
- Непременно!
- Пока! Я люблю тебя!
Лязг рельсы на миг заглушил её слова, и тут же стих. Поезд мягко заскользил вперёд; Кайса упёрлась в перила и замахала обеими руками. Город унёсся назад, открывая бескрайние поля. Лучи солнца-тарелки, проникая в вагон, слепили и жгли. Поздновато я пожалел о своём выборе – куда теперь пересядешь? Вокруг шумели пассажиры. Вздохнув, я с тоской опустился на сиденье. Вот и всё, мчусь навстречу холоду и незнакомым людям.
Радовало, что хоть никто не подсел. Должно быть, места ещё оставались – но встать и выяснить не тянуло. За окном всё смазалось: поезд набрал полный ход.
Только сейчас остро почувствовав, что хочу пить, я принялся копаться в рюкзаке, ища бутылку воды. Рука наткнулась на твёрдый переплёт, и я с удивлением вытащил предмет, недоумевая, для чего мне положили книгу – ведь у меня есть читалка. Однако в руке у меня находилась вовсе не книга. Это был небольшой розовый блокнот с золотоволосой куколкой, сердечками и надписью «мой дневничок» на обложке.
Все подарки родственникам, к которым я ехал, находились в пакете, рюкзак же был наполнен только моими вещами. Поэтому я сразу понял, что надо мной просто посмеялись!
- Мам, серьёзно? – Простонал я, закатывая глаза.
Перед внутренним взором предстал образ матери, и прозвучал её ласковый голос:
« - Он так подходит к твоему платью, Еон!».
Увы и ах.
Но я ехал к родственникам, переодетый девушкой.
Я возмущался. Упрашивал. Кричал, что родителям не дорога честь единственного сына! Мать только удивлённо хлопала глазами.
- Но Еон, дорогой, ты не возмущался, когда тебе приходилось играть роль девушки!
Отец только усмехался в усы, не отрываясь от газеты - классики на все времена.
«Почему же они не сообщили родственникам, что я парень? Зачем этот маскарад в реальной жизни? Моя роль давно ушла в прошлое, а маме всё лавры сына покоя не дают! Хорошо хвастаться за чужой счёт…».
- Можно присесть?
Бодрый голос раздался над самой головой, и прямо напротив меня плюхнулся на сиденье внушительных размеров дядька с приветливым лицом. Нос уловил тонкий аромат апельсинов. На секунду я опешил, потом нерешительно кивнул и уставился в окно. Дядька, улыбаясь и постукивая пальцами по коленке, смотрел на меня; я же напряжённо созерцал полоски, мелькающие снаружи. Вжик – кажется, это было дерево.