- Таким способом ты их не разбудишь.
- Что делать? – Я быстро огляделся.
Вихрь теперь бушевал вокруг, и я увидел мелькнувшую в нём нарту. Соплеменники собрались в центре, с надеждой глядя на меня. Никогда ещё я не чувствовал такую ответственность.
- Тебе нужен более сильный союзник, - прошелестела помощница.
Я решительно шагнул назад и ударил в бубен, призывая самого сильного, кого только знал. Над стоянкой разнеслась песня призыва, смешиваясь с шумом вихря, а туча вдруг ударила в землю.
В центре стоянки теперь возвышалось злое божество – Красный Мишка. Раньше я видел его только на изображениях, и там он выглядел как плюшевая игрушка с застывшими стеклянными глазами и бессмысленной улыбкой. А сейчас передо мной был самый настоящий зверь с алой шкурой и жутким оскалом. Он посекундно менялся, перетекал, становясь то зверем, то игрушкой, но рост оставался по-прежнему чудовищным.
Люди с криком бросились врассыпную. Рёв зверя прокатился вокруг, отражаясь от стремительного вихря. И будто отозвавшись именно на него, а не на мой голос, к божеству прямо из воздуха шагнул дух тундры, гигантский северный олень.
Великаны тотчас схватились, и завязалась битва. В лицо ударил ветер, волнами начал разбегаться к краям, отталкивая прямо в вихрь. Снова подняв бубен, я попытался утихомирить бурю, но она не отозвалась. Её подняли вовсе не духи ветра: это было дело лап Мишки. И эта туча, и алые потоки – всё это создал Мишка.
- Он подчинил тела! – В ужасе понял я. – Остаётся ждать исхода битвы!
Снова раскатился вокруг перестук бубна: я звал других духов. Но никто больше не являлся, а между тем соплеменников и меня самого сдувало к мощным потокам. Чумы скрипели, отклоняясь, но стояли: многие этим воспользовались, чтобы укрыться от ветра. А я ударился обо что-то пятками и тут же повалился на стену из шкур.
Мишка яростно вцепился зубами в шею оленя, тот отпихивал его копытами. Вот от очередного удара божество отлетело и ударилось о вихрь, будто тот был стеной. Дух тундры тотчас наскочил на него и начал топтать.
Взмах алой лапы, олень рухнул на землю, пройдя сквозь чумы, будто мираж. От удара отлетели Мерця и Янгума. А потом их втянул вихрь.
Защита лопнула, и одержимые бросились на соплеменников.
- Мунзяда! Задержи их! – Крикнул я, пытаясь приподняться со стены.
Ветер прижимал со страшной силой, и поняв, что не смогу оторваться, я перекатился вбок. Шкура подалась, и я рухнул в чум.
Кожу окутало тепло. Тяжело дыша, я поднялся и едва успел заметить, что здесь пусто. А потом выглянул наружу.
Мунзяда скользила по снегу, собирая в кокон одержимых. Глянув в сторону, я вскрикнул и бросился на помощь: отец схватил Хасавако. А потом укусил.
Душа парня съёжилась, он и отец обернулись на меня. Нас сдувало к вихрю, и стоило больших усилий удержаться на месте. Они держались довольно крепко для оболочек, не управляемых душами.
Чувствуя, как каменею от ужаса, я сделал шаг назад, ещё один. Они молниеносно бросились на меня, и я побежал прочь.
- Тутти! Сюда!
Голос прорвался сквозь шум ветра, и я обернулся. Мать махала мне из нашего чума. Позади раздался хрип, и я, не удержавшись, рухнул в снег. Тотчас надо мной пролетел Хасавако. Быстро оглянувшись на отца, который удивительно резво прыгнул на меня, я перекатился и бросился домой. Бубен и колотушку я по-прежнему крепко сжимал в руках: без них я остаться не мог, не в такой ужасной ситуации.
Из чума высунулся Сярати и закричал:
- Назад!
Ветер ударил по голове. Время будто замедлилось, я уже не в силах был остановиться. Одного взгляда вверх хватило, чтобы понять: на меня летит гигантский олень.
А потом он рухнул, уронив меня и придавив ноги. Бубен откатился в сторону.
Это не было похоже на физическое давление: по мне просто бил ветер, не давая освободиться. Я отчаянно начал загребать руками снег, готов уже был сорваться с места, когда олень встанет.
А потом ко мне подбежал Сярати и рванул за руку. Я из всех сил начал отталкиваться от земли, ноги никак не поддавались. Подняв взгляд, я увидел движение у чума и охнул.
- Мунзяда!
В наш дом вбегали вампиры. Но где же помощница? Быстрый взгляд прояснил ситуацию: её держал в лапе Мишка. Зверь гулко расхохотался и швырнул духа в вихрь.
Топот. За спиной Сярати вырос староста: на его лице было написано кровожадное выражение одержимого.
- Нет! – Истошно завопил я, дёргая друга на себя.