Парень прижимался к девушке.
- Опасно, - высказалась она, и слова тут же потонули в истерическом крике:
- Да ну?
Я был уже возле чумов, когда первый вампир прыгнул. Подлетев, я ударом отшвырнул целящегося в горло девушке кровососа; одним движением вынул из поясных ножен кинжал и полоснул по верёвкам. С трудом подняв парня на плечо, ухватил за капюшон девушку.
Она правильно сказала: опасно. Я тоже мог стать жертвой, Красному Мишке это будет только в радость. Вампиры наседали, и приходилось отпихиваться и пинаться что есть сил. Они уже не люди: это я понял давно, и сердце уже не болело за земные оболочки, не подчиняющиеся душам. Один раз прыгнули на меня; уронив парня, я упал и отпихнул кровососа.
Так, отчаянно дерясь, я дотащил людей до лестницы. Дальше стало легче. Впихнув их в дом, я хотел залезть сам. Капюшон натянулся. Потеряв равновесие, я рухнул в снег! Надо мной нависло сразу несколько лиц, чёрных на фоне света из открытой двери. Ударами кулаков и сапог я расшвырял их и снова бросился наверх. В ногу вцепились – я резко стряхнул вампира и, влетев в дом, захлопнул дверь.
Сердце гулко стучало в голове. Глядя на ошалелые лица приезжих, я выдохнул и медленно сполз на пол.
Что же я сделал?..
Какое-то время в доме стояла тишина – лишь слышалось наше учащённое дыхание. Странно, но девушка почему-то не выглядела испуганной.
- Извините, - наконец произнёс я, глядя через окно на тотем. – Я ведь вас чуть не скормил…
- Я понял, - недовольно отозвался парень. – Но… почему мы до сих пор связаны?
Я обернулся на них. Они переползли в угол, и теперь сидели, опутанные верёвками, в упор глядя на меня.
- Я раскаиваюсь, - уточнил я. – Но не идиот.
Только сейчас удалось внимательно их рассмотреть. Парень особенно интересовал, ведь он был магом. Если только не врал. Но взгляд помимо воли скользнул к девушке. Её пальто и кофта разорвались на груди: вампир всё-таки достал. Рваная ткань свешивалась на верёвку, чашечки лифа висели, обнажая абсолютно плоский… мужской торс.
«Что за массовые переодевания? - Поражённо подумал я. - Неужели мир успел так измениться?».
Парень, тоже взглянув на неё, возмущённо вскрикнул:
- И ты ещё обвиняешь в чём-то меня?
- Я андрогин! – Немедленно ответило такое же напряжённое… существо.
Парень обиженно умолк: понял, что дальше кричать бессмысленно. Бесполое существо может стать кем угодно.
Однако они были удивительно похожи! Овал лица, чёрные волосы навскидку одинаковой длины – хоть у мага и заплетены в косы, а у андрогина заколоты в некое подобие хвоста. Схожие черты лица, худое телосложение – они были похожи, будто брат и сестра. И всё же видели друг друга впервые. Были лишь небольшие отличия. Из шевелюры парня торчали удлинённые, покрытые шерстью уши - рудимент, наследие наших предков-кошек. Девушка глядела на мир фиалковыми, широко открытыми глазами. У парня же они были зелёными, с небольшой гетерохромией правого - там цвет перетекал в коричневый.
И только когда рассмотрел гостей, на меня нахлынуло чувство безграничной радости. Люди, живые! Здесь! Вот уже два года, как не видел тех, чьи тела подчиняются душам! Я же говорю с ними… это всё казалось каким-то сном. Хотелось снова прикоснуться, убедиться, что всё это взаправду. Не знаю, что меня удержало: будто стал чугунным, не в силах подойти.
- Так ты парень? – Уточнил я, жадно вглядываясь в его лицо.
Живое, не искажённое адской злобой и жадностью. Как же прекрасно!
- Я не трансвестит! – Тут же закричал он, чем изрядно меня повеселил. – Развяжи меня!
- Сначала докажи свою силу.
- Я не могу со связанными руками!
- Можешь сказать слово силы.
О магах я кое-что знал, так что если он надеялся меня одурачить, то промахнулся.
- Ты, житель отсталого селения в тундре – тебе-то откуда знать?
Я резко подался к нему. Нарывается.
- А что ты знаешь обо мне?
Он так же грозно уставился на меня, но тут вмешалась девушка.
- Он потерял силу.
Парень вздрогнул и отвёл взгляд.
- Потерял силу, - эхом повторил я, заставив его совсем сжаться.
А я вдруг понял, как ему на самом деле страшно было пускаться на такой риск – убедить меня их спасти. Не такой уж он и задира, как мне показалось.
Отвернувшись, я подошёл к сундуку у печки и, опустившись рядом, открыл крышку. За окном опустилась ночь, и жилище снова наполнилось движущимися тенями, резко контрастирующими с огненными сполохами. Но здесь не осталось даже сущностей, и пламя было неживым, бездушным, как и дерево, отданное ему в жертву.