Грузчик сначала уставился на банкноту, потом на маску.
– Годится! – Его лицо медленно расползлось в улыбке. – А как же без этого, мистер Латтинг!
Выйдя за порог, они переглянулись:
– Вот чудила!
Латтинг помахал рукой собравшимся в комнате и сорвал глупую маску. Под ней оказалась гладкая, бесстрастная серая маска из папье-маше. Сценка, разыгранная с носильщиками, вызвала одобрительный смех. Не проронив ни слова, он занял свое место на стуле. На столике, который доставал до его колен, лежали три стопки – по полдюжины масок в каждой, впрессованных одна в другую. Весь вечер его наманикюренные пальцы проворно перебирали эти маски, сортировали, меняли, то натягивали, то сбрасывали.
В первом часу ночи раздался стук в дверь.
Латтинг даже не обернулся.
– Войдите! – гаркнул он, силясь перекричать стоявший гвалт.
Вошла съеженная хозяйка, ошеломленная переполохом и огоньками, мерцавшими в поднятых бокалах. Теребя пальцы, она окинула всех взглядом.
– Я ищу мистера Латтинга! – закричала она.
Латтинг уставился в потолок.
– Дражайшая мадам, вы не одиноки. Я ищу его уже многие годы!
– Но где же он? – Она посмотрела на Латтинга. – Это вы – мистер Латтинг?
Она сделала несколько неуверенных шажков. Потом она узнала бриллиантовый перстень на его левой руке.
– Так это вы и есть!
– Как знать, – рявкнул Латтинг. – Если вы ищете того джентльмена с розовым бесстрастным лицом, каштановыми бровями и ямочкой на щеке, мадам, то вряд ли вы его найдете. Мы не бываем совершенно одинаковы. Вернуться назад невозможно. И вам не советую. Все переменчиво. Вот он я. Чем могу служить?
– Вечеринка, – прошептала хозяйка, чтобы не смутить гостей упреком, – от нее ужасный шум.
– Неужели? – прошептал мистер Латтинг, склоняясь к ней, и в этот самый миг его правая рука плавно, неслышно, украдкой, исподтишка сменила прежнее лицо на новое – устремленное вперед лицо подозрительной сплетницы с блеском в глазах, которая шушукается, гримасничает, язвит; лицо прачки, умудренное годами, падкое на грехи.
Хозяйка, казалось, ничего даже не заметила, а если и заметила, то было так привычно видеть подобное пылающее злобой лицо, что она поделилась с ним своей ужасной тайной. Она предостерегла мистера Латтинга цыплячьими пальчиками:
– Ужасный шум. Нашим постояльцам приходится вставать в пять утра, рыть канавы, заливать цемент. У вас тут очень шумно!
– Шумно, это точ-чно! – прошипел мистер Латтинг из-под кляузной маски. – Что за бесцеремонные люди!
– Вот и я про то же! – воскликнула хозяйка, доверительно кивая.
– Ужасно бесцеремонные! Никогда не подумают о нас, обездоленных! – вскричал мистер Латтинг вполголоса, ломаясь, из-под заостренной куриной женской маски. – Никогда! Эти никогда не подумают! Чтоб они сгинули со своими брильянтами, шикарными машинами и…
– И шампанским! – вскричала хозяйка.
– И своим чертовым шампанским, благодарю, – прошептал мистер Латтинг, всплеснув руками.
Он уставился на потолок, словно вечеринка бушевала на крыше.
– Чтоб им пусто было с их пьянками-гулянками! А нам с вами куда деваться? Я вас спрашиваю? А? – Он моргнул с отсутствующим взглядом. – Некуда! Они еще, чего доброго, до трех-четырех утра будут топтаться, хамло неотесанное!
– У-у, хамло! – хозяйка уставилась в потолок.
Вечеринка притихла. Бокалы зависли в воздухе. Сцена прямо-таки потрясла гостей до глубины души.
– А теперь послушайте меня, моя дорогая, – очень доверительно прошипел мистер Латтинг, прижав палец к орлиному носу. – Вам следует спуститься к себе и забраться в постель. А я замолвлю пару-тройку словечек этим скользким богатеям. Вы позволите мне позаботиться об этом? А?
– А вы справитесь? – изумилась хозяйка.
– Не извольте беспокоиться, милейшая! Еще как справлюсь! Вы только топайте к себе! А я их зонтиком по макушкам, зонтичком!
Хозяйка потянулась, чтобы взять своего благодетеля за руку.
– Спасибо вам. Мы все так устали. Я так устала. Спасибо!
Она обернулась и обнаружила себя в окружении гуляк.
– Что такое! – завизжала она.
В отчаянии она смерила их с головы до пят, узрела бокалы в руках. И заморгала в недоумении, не понимая, что происходит. Она глянула на мистера Латтинга на его стуле, сгорбленного, с трясущимися заскорузлыми руками в женской маске, и с воплем пулей вылетела за порог, грохнув дверью.