Как только я закончил с едой, окошко сразу же распахнулось, как будто за мной подсматривали, и там показалась всё та же рожа, требовательно протянув ко мне руку, явно в ожидании посуды. Будь я в форме, этим можно было бы попытаться воспользоваться чтобы разобраться с тюремщиком, но пока рисковать не будем. Не в том я сейчас состоянии, чтобы подвигами заниматься.
Я с трудом встал, взял поднос с посудой, и проковылял до двери. Так же не сказав ни слова тюремщик забрал его, и окно закрылось.
Обессиленно улёгшись на пол, я задумался, что же мне делать дальше. Мысли текли вяло и не охотно, как будто этот упадок сил действовал не только на тело, но и на мозг. Никаких идей особых в голову не приходило, похоже, мне ничего не оставалось, как тупо ждать развития событий, надеясь, что я всё же найду выход из этой не простой ситуации.
На меня вдруг накатила ещё одна волна слабости и сонливости, призывающая меня отдаться в объятия морфея, и я даже почти поддался ей, сам себя уговаривая, что, мол, один хрен тут больше заняться нечем и от меня всё равно сейчас ничего не зависит. Я даже успел улечься на бок поудобнее, уже практически сдавшись, а потом тяжело вздохнул, перевернулся на живот, и стал отжиматься. Не нравится мне моё нынешнее состояние. Явно, оно не просто так появилось, и архимаг хочет, чтобы у меня не было ни сил ни воли к сопротивлению, а значит, надо сделать всё, чтобы хоть немного взбодриться и привести себя в порядок/ Через не могу и не хочу!
Вообще-то по хорошему сразу после еды заниматься спортом нельзя. Тренировки нарушают процессы пищеварения, поэтому при высоких нагрузках, особенно при наклонах вниз или поднятии тяжестей, высока вероятность появления изжоги, заброса пищи из желудка обратно в пищевод, а иногда — рвоты, но в данном случае я решил сделать исключение. Поел я не плотно, и спортивных подвигов я совершать не собирался. Да и не в силах был. Моё текущее состояние напоминало мне то, когда я только оказался в этом теле, с его колоссальным избытком лишнего веса. Так же как и тогда у меня тряслись руки в попытке сделать хотя бы одно отжимание, и я обессиленно падал на живот, так и не отжавшись. В итоге я просто сделал несколько подходов, вставая в какое-то слабое подобие планки, и стараясь как можно дольше удержаться в этом положении.
Через несколько минут руки стали отказываться меня слушаться, не удерживая меня в планке даже пары секунд, и я сменил упражнение на приседания. Пришлось добраться до ближайшей стены, и периодически придерживаться за неё, иначе я бы просто-напросто завалился мордой в пол. Интересно, что же всё таки за хрень этот китаёза со мной сделал, что я чуть ли не в овощ какой-то превратился? Или это какой-то побочный эффект самой магической тюрьмы? — мучительно размышлял я, закончив с приседаниями, и начав наносить вялые удары по воздуху. Удивляла моё какое-то равнодушие относительно происходящего. Зная себя, я давно уже должен был кипеть от ярости и бешенства, но… Но меня охватили какие-то апатия и безучастность. Я понимал, что это не правильно, и даже кое-как попытался раздуть в себе пламя хоть какого-то подобия ярости или злости, но… Безуспешно.
Нет, архимага, я, конечно, возненавидел, и очень хотел бы придушить эту старую сволочь, но было это как-то безэмоционально, без огонька. Я бы, наверное, в таком состоянии даже мучить его не стал. Просто свернул бы ему шею, и тут же забыл бы о нём. Наверное.
Я подошёл к стене, и стал изо всех своих нынешних скромных сил лупить по стене, пытаясь хотя бы болью разбудить хоть что-то в своей душе и отогнать апатию.
— Тренируешься? Похвально, — раздался вдруг сзади меня ненавистный голос китаёзы, — Это много говорит о твоей силе воле. Мало кто на твоём месте смог бы тут даже просто ходить, а не то что спортом заниматься. Аура подавления, пожалуй, даже меня бы без малейшей воли к сопротивлению оставила бы, а ты не сдаёшься. Это хорошо. Значит, я сделал правильный выбор. Но всё же я прошу тебя отвлечься немного от своих занятий и уделить мне несколько минут. Настала пора серьёзно поговорить.