Впрочем, за первой похоронной процессией следовала вторая: одновременно хоронили командира, защитившего царя во время падения. Его погребение должно было совершиться сразу за первым.
Устроившись рядом с Тутанхамоном на носилках, направлявшихся к гробнице, под непрекращающийся крик плакальщиц, Анкесенамон вновь пережила путь прощания, который приходилось проделывать так часто. Эхнатон. Нефертити. Сменхкара. Макетатон. А теперь Пасар и ее сын. Без слез, напичканная снадобьями Сеферхора, она говорила себе, что вся ее жизнь — это длинная похоронная процессия. «Даже живыми, — думала она, — мы их сопровождаем к смерти».
Подошли к только что построенному по приказу царя храму. Внутрь вела единственная дверь с двумя статуями по бокам. Осирис и Исис. Она была ошеломлена: у Осириса были черты Пасара. У Исис — царя.
Саркофаги сняли с повозки. Анкесенамон смотрела на маленький саркофаг белого цвета, покрытый позолоченными надписями, и Тутанхамон остановил ее, когда она собралась выйти вперед и склониться над ним. Гуя и Таемуадхису, а также брат Пасара, окруженные другими членами своей семьи, стояли в первом ряду.
Богослужение совершали трое жрецов. Двое из них обкуривали фимиамом саркофаги, третий, держа в одной руке кремниевые вилы, а в другой — белый кроличий мех, коснулся поверхности саркофага: это было Открытие Рта.[24]
Мать Пасара выполнила следом за Анкесенамон обряд прощания. Опустившись перед саркофагом на колени, она обхватила его руками. Гуя поднял ее, всю в слезах, и Анкесенамон тоже разрыдалась. Впрочем, плакали многие женщины. Другой жрец произнес текст мертвых:
Я, писец Пта, это я тебе говорю, что ты очищен. Я выполнил обряды под взором бога, ты очищен и твоя слава сияет. Ты отдал богу то, что он тебе дал…
Ветер уносил его слова, а возможно, Анкесенамон перестала что-либо воспринимать. Носильщики подняли саркофаг и вошли в храм. Гуя повернулся к царю и пригласил его войти первым. Пространство внутри храма было заполнено дымом фимиама, смолы и запахами роз и жасмина. В земле была вырыта огромная яма, и в ней ожидали четверо мужчин. Тутанхамон сделал знак своему секретарю, и двое мужчин принесли статуэтку лошади, покрытую золотом. Ее опустили в яму.
— Ты отдал свою жизнь в битве против Сета, — сказал Тутанхамон. — Она теперь вечная, Пасар, Начальник конюшен, так как Осирис, Хорус и Пта принимают тебя к себе.
Начали спускать саркофаг. Члены семьи Пасара бросили цветы. Анкесенамон подошла и бросила букет резеды и жасмина. Затем опустили приношения, статуи слуг, которые будут прислуживать покойнику в загробной жизни, искусственные продукты…
Тутанхамон повернулся к своей супруге. Теперь ее лицо превратилось в маску.
Носильщик поставил на подмостки белый саркофаг, в котором покоился ребенок. Она подалась вперед. Тутанхамон сжал ее руку. Растерянная, она слушала одного из жрецов, объяснявшего правила Открытия Рта. Таемуадхису повернулась к ней и протянула курительницу, которую взяла у жреца. Это выходило за рамки обряда. Анкесенамон схватила курительницу и держала ее в вытянутой перед саркофагом руке. Заметив непорядок, жрец осторожно забрал у нее курительницу и прочитал молитву за умерших новорожденных.
Ты преодолел два порога, прежде чем цветок твоей жизни увял. Возрадуйся, так как ты праведен и чист и не познал ни несправедливости, ни порочности. Пта берет тебя в свои руки…
Вдруг она поняла, что у нее больше никогда не будет ребенка от Пасара, и разразилась неудержимыми рыданиями. Не думая о соблюдении протокола, вместе с ней плакали Тутанхамон и Сати.
В яму спустили второй саркофаг. Так как у нее не было цветов, Таемуадхису протянула ей букет лилий. У царицы не было сил бросить его, и тогда Тутанхамон сделал это за нее. Нарушив еще раз протокол, Мутнехмет, не сводившая с этого мгновения глаз со своей племянницы, и Сати вывели ее наружу и отвели к носилкам.
Сати понимала, что у нее уже не было сил присутствовать на погребении командира. Достаточно одной царицы, умершей во время похорон. Совсем ни к чему, чтобы при Открытии одного Рта, закрылся другой. Ни кобры, ни львы не были настолько сильны, чтобы защитить людей от избытка горя.
24
Обряд погребения, очень важный и очень древний, который состоял в том, чтобы обеспечить покойника органом питания и речи.