— Спасибо, — прошептала она.
Я заметила: несмотря на застенчивость, она буквально вспыхнула от радости. Чем же её кормили приживалы, если она сейчас в таком предвкушении?
Затем мы договорились, как нам втроём идти. На плечо Лены повесили полотняную сумку, Димыч зацепился за её край — и получилась такая парочка друзей. Ну и я рядом. С другой стороны — посмотри кто на нас — опять-таки картинка маслом: двое высоченных телохранителей — и между ними такая модняцкая малявочка.
Только повернули по улице, как я заметила: Димыч напрягся. Он выпрямил спину и пошёл скованно — хорошо ещё, тёмные очки были и на нём. Навстречу шёл мой самый первый приживала. Я-то к нему почти привыкла — видела-то этого типа почти каждый вечер, возвращаясь с работы. А для Димки увидеть гиену на улице, среди обычных людей, — потрясение. Когда приживала прошёл, брат повернул голову ко мне. Тёмные очки не давали разглядеть его глаза, но я сразу сообразила и посмотрела на его губы: поверх головы Лены Димыч прошептал: «Спасибо».
Он даже забыл, что я-то хотела проверить Лену. Но я проверила. Лена не обратила на гиену никакого внимания. Как и тот на неё.
На рынке было спокойно и свободно: народ уже отоварился; бродили между рядами только те, кто лишь сейчас освободился после работы, так что мы тоже не спеша прошлись по рядам. Смутно предполагая, что именно хочет Лена, я сразу повела всех к овощным прилавкам. И угадала. Рынок-то крытый, она сняла очки. И смотрела на фрукты-ягоды так, как, наверное, в голодное время люди смотрят на хлеб. Димка как глянул на неё, так и вздохнул. Остановились около винограда. Лена встала — и никуда от прилавка. Ну, чисто ребёнок, который только что не кричит навзрыд, топая ножкой.
— Который тебе взять? — спросила я, подозревая, что с деньгами она обращаться не умеет.
Женщина нерешительно кивнула на мускатный.
— Грозди большие, — предупредила продавщица.
— Нам большой пакет, пожалуйста, — начала я. — И в него сложите по килограмму мускатного, киш-миша, изабеллу и вот этот огромный — не знаю, как называется.
Через минут пять радостная продавщица укладывала пакетики с виноградом в пластиковую сумку, а Лена торопливо поедала ягоды с отдельно вымытой грозди — Димыч не пожалел времени, сбегал к кранам: я подсказала, где они находятся. У этой же продавщицы, чтобы потом не искать, взяли ещё один большой пакет. В общем, даже Лена не отказалась нести груз — небольшую баночку с клубникой, настолько счастливая, что мы только улыбались, глядя на неё и кряхтя под тяжестью яблок, груш, гранатов и цитрусовых.
Денег было много — по нашим прикидкам, так что мы даже не сомневались, подходя к автостоянке и садясь в свободное такси.
Устроившись с Леной на заднем сиденье, сначала просто улыбаясь ей, её счастью, я внезапно заметила: та, внутренняя Лена, становится другой — ещё более светлой, что ли. Глаза уже не синие, а прозрачно-голубые, даже волосы преобразились из тёмно-русых в светлые, близко к пшеничным оттенкам. Неужели так подействовали фрукты и ягоды? Странно… Я решила не думать об этом, а посоображать, как устроить Лену у нас дома.
Когда-то давно, когда я ещё ходила в школу, у бабушки, отцовской мамы, случился инсульт, и пришлось перевезти её к нам, в двухкомнатную, чтобы ухаживать за ней всей семьёй. Долго она не прожила, но успела заставить отца продать её однокомнатную и купить трёхкомнатную. Как она говаривала: «Будет у меня своя комната в вашей квартире — чтобы вам не мешать». Когда её не стало, самая маленькая комнатка оказалась в распоряжении моих братишек, а мне оставили комнату побольше… Прикинув, я поняла, что временно делить её с Леной мне не кажется тяжёлым, как было бы с кем-то другим.
Дима в машине как-то подозрительно затих. Поглядывая на зеркальце сверху, я видела, что он глубоко задумался, и гадала, что его тревожит. Зато Лена счастливо улыбалась и время от времени отщипывала от виноградной кисти ягодку.
Дома всё пошло не так, как мне хотелось. Я-то думала: представлю нежданную гостью родителям и Сашке, второму брату, потом поужинаем, потом посидим — поболтаем, чтобы в процессе беседы прояснить тёмные места происходящего.
Едва успела представить Лену родителям, едва успела завести её в свою комнату, как она вдруг тяжело согнулась и прошептала:
— Лида, мне надо уснуть… И надолго…
— До утра? — машинально удивилась я, бросив взгляд в окно: там вовсю сиял солнечный июньский вечер!
— Дольше… — с трудом прошептала она, пока я вела её к своей кровати. Сама спать я рассчитывала на раскладном кресле-кровати.