— Мы спали. А кое-кто и работал. Лена. Она связала ещё несколько шалей, — доложила я и ухмыльнулась. — И знаешь, что я думаю? На тех шалях, которые она отдала для Аделии, будет узор, из-за которого Аделия нам безропотно поможет.
— А Лена отдала для Аделии? — поразился братишка.
— Она оставила шали в моей сумке. Насколько я понимаю, одна из них должна очень понравиться Аделии.
Мы наскоро позавтракали, и помчались из дома к остановке.
— Ты уже настолько хорошо Лену понимаешь? — с сомнением спросил Димыч, заходя следом за мной в троллейбус. От нашего дома до магазина три остановки, да ещё пешком минут десять. — Ну, если по её шалям уже понимаешь, о чём она думает или что хочет сделать?
— Скорее — не её, а её действия. И я не понимаю, а… — Я споткнулась, подбирая слово. — Я как-то… интуитивно прочитываю её действия. А может, и нет. Думаю, я понимаю её, потому что видела вчера того пацана на её недовязанных шалях.
— Она их довязала? — с тревогой спросил брат. — Я ведь их тоже видел, и мне показалось, там всё глухо и плохо.
— Нет. Они так и остались на столе нетронутыми… — Я опять споткнулась и нахмурилась. — Димыч, что-то мне кажется, она их не то что не трогала… Она к ним вообще не прикасалась. И они лежат в определённом порядке. Эх, забыла маме сказать, чтобы она тоже их не трогала.
— А мама разве зайдёт в твою комнату?
— Я попросила её заглядывать туда и дополнять салатницу и вазу фруктами и ягодами, если они опустеют. Ладно, зайдём в магазин — позвоню маме предупредить, чтоб ничего с ними не делала. С неё станется… Ты что?
Димка внезапно вцепился в мою руку. Мы как раз почти доехали до нашей остановки, и троллейбус стоял, выжидая на перекрёстке, пока зажжётся зелёный. Братишка смотрел через стекло на собравшихся у дороги люди, которые тоже ждали возможности перейти дорогу. Окинув быстрым взглядом всех, я тоже замерла: молодой мужчина с портфелем в руках спокойно стоял среди остальных пешеходов, видимо только для нас подёргивая острым носом в разные стороны.
— У них, наверное, хорошее обоняние, — равнодушно заметил брат и отлепил взмокшие пальцы от моей ладони. Кажется, он собрал эмоции в кулак и пытался выглядеть чуть ли не беспристрастным исследователем.
Троллейбус проехал перекрёсток и остановился.
Мы пришли в магазин без пятнадцати девять, хотя знали, что товара мало и что Лены нет. А значит… Впрочем, с этим «значит» сплошные потёмки. А если мне Лена дала шаль с узором, заменяющим её присутствие? Шалей-то три штуки. Или я слишком сильно поверила в шали, которые влияют на происходящее?
Первым делом мы бросились просматривать полки и кладовку, чтобы понять, сколько всего пряжи у нас осталось. Учёт мы вели и вчера, но подготовиться к новому рабочему дню тоже не помешало бы.
Без пяти девять открылась дверь, и наша конфетка появилась на пороге магазина. Ну, и как тут не поверить в магию Лениных шалей?
— Это что у вас такое было? — изумлённо спросила Аделия, забыв поздороваться и округлив глаза на пустые полки.
— Работа, — смешливо бросил Димка. — Некоторые работают в поте лица, чтобы суметь распродать товар!
Прозвучало весьма торжественно, хотя по глазам брата я видела, что он с трудом удерживается от смешка. Аделия не поверила — это точно. Она медленно сошла со ступенек в помещение магазина и огляделась.
Затем, будто забыв, что здесь больше не работает, заглянула в кладовку.
— Нет, а правда, куда вы дели всё? Или Регина собирается менять точку?
Брат не выдержал — захохотал. Я поняла, что мне лучше не смеяться. Обиженная Аделия нам не нужна. Братишке-то, школьнику, она простит то, за что обозлится на меня.
— Не обращай на него внимания, — посоветовала я. — У нас вчера был внезапный покупательский катаклизм. Неизвестно откуда налетел народ и раскупил всё. Аделия, ты правда сегодня свободна? Иди сюда и выбирай.
Аделия всё так же недоверчиво подошла к прилавку, на котором я успела разложить три шали. И открыла рот, чуть не задохнувшись. Вцепилась в одну шаль, просмотрела на свет, будто ища какие-то огрехи в вязании. Бережно положила на стол, взяла другую. Посмотрела на меня в таком смятении, что я удивилась, хоть и предполагала, что эмоциональный отклик будет сильным. Да-а, Лена явно постаралась помочь нам — и себе одновременно.
— Лида, а две можно?!
— Аделия, — покачала я головой, — они очень дорогие.
— Понимаю! — выдохнула она и прижала к себе третью, с «крыльями бабочки». — Вот эту хочу! Можно, да?
— Бери. — Пришлось прикусить губу, чтобы не засмеяться над точностью собственного предсказания, но время поджимало. — Аделия, помнишь уговор?