Утро после свадьбы выдалось туманным и зыбким, как бывает в апреле в Кафе. Зябкая мгла покрыла башни, спрятала очертания дальнего берега, рассыпала по каменным стенам и увядающим лепесткам жемчужную испарину. Сырой воздух вызывал ломоту в суставах, затяжной кашель, способствовал остужению тела, как писал Ибн Сина. Но Абу Салям все равно выбрался к морю - послушать, как шумят волны, поглядеть на беспечных птиц, попить воды из римской трубы у Портовой башни - вкуснее не отыскать в городе. Беспочвенная тоска томила, скучная боль царапала коготками грудь слева - сердце капризничало не в первый раз. Надо принимать наперстянку и отвар из кураги, меньше пить, больше гулять по берегу. И благодарить Аллаха за все, что он щедро дарит - дом, богатство, покой, лавку с пряностями, верного ученика, злоязычную Сатеник - без неё жизнь показалась бы пресной. Милосердие Всевышнего неисчерпаемо! Впрочем, хватит мечтать, пора открывать лавочку.
Останавливаясь и тяжело дыша, Абу Салям поднялся по узкой тропе к Портовой башне, ещё раз глотнул сладковатой воды, от которой на душе становилось легче, и, сопровождаемый бесхозным лохматым псом, двинулся назад в город. Кто сказал, что собака нечистое животное - иные звери и умней и добрее людей!
Глава 6. Моровая язва
В шатре царила привычная благовонная полутьма. Осторожно передвигаясь, торговец пряностями зажег светильники, расставил по местам шкатулки, флаконы фиалы, мешочки и ящички, достал мельничку и горсть горошин черного перца. Вряд ли кто-то заглянет в такую рань, но не сидеть же без дела. ...Колокольчик!
Закутанный в стеганый, не по погоде, халат Мехмет-гадальщик выглядел скверно. Он едва плелся, цепляясь за посох, лицо раскраснелось, глаза отекли, горячее дыхание с трудом вырывалось из пересохшего рта.
- Салям-алейкум, Ариф-ага. Вот приболел, продуло где-то нас с внуком. Кости ломит - сил нет, то в жар, то в холод бросает. Мне бы корешок имбиря, гвоздику и лимонов в меду на десять дихрамов - заварю, как матушка моя делала, и весь недуг потом выйдет.
Не лучшее время для лихорадки, особенно когда болеет старик - силы истощены, сырой воздух разжижает кровь и замедляет сердце.
- Я бы советовал добавить к отвару чабреца, мяты и липового цвета, чтобы верней снизить жар и унять воспаление. Для ребенка возьмите пастилки с цветами фиалки - они успокоят и уймут жажду. Для вас - купите ритль старого вина и подогрейте с гвоздикой, бадьяном и тмином, укрепить сердце.
- Да продлит Аллах ваши дни, Ариф-ага!
Гадальщик протянул руки забрать покупку, и торговец увидел сыпь, покрывающую пальцы. Припухшую яркую сыпь, словно старик испачкался в красной глине.
- Скажите, достопочтенный Мехмет-ага, а давно ли болезнь перекинулась на руки?
В недоумении гадальщик посмотрел на свои ладони:
- Только что. Не иначе, руки обветрились и замерзли, пока я шел... Сколько я должен?
- Ничего, достопочтенный. Подарок в честь свадьбы моего названого сына.
Полог шатра закрылся, колокольчики бренькнули и затихли. Деньги прятались под прилавком в секретной шкатулке. Из пряностей - самое ценное - мирру, нард, шафран, перец, лист малабарской корицы, корешки мандрагоры. Остальное и бросить не жаль! Нещадно подгоняя ослика, Абу Салям поспешил на Митридатову гору, к дому, окруженному садом, дому который давно уже привык считать своим.
Безмятежная Сатеник, повязав голову шитым платком, белила яблони, напевала тихонечко «Пропал в тучах лунный свет, поля потемнели». Горький голос армянки сливался со щебетанием птиц. Увидев Арифа она всплеснула руками:
- Что случилось, господин мой и повелитель, благоуханный бурдюк с вином? Хазары идут по степи, корабли византийцев с красными парусами собрались брать штурмом бедную Кафу, петух снес яйцо и у псицы родился псоглавец? На кого ты оставил лавку, средоточие мудрости?
Не меняясь в лице, Ариф пнул горшок с побелкой, краска разлилась по земле. Армянка отпрянула - никогда ещё Абу Салям не позволял себе таких грубостей.
- Собирайся, женщина. Бери самое ценное - украшения, теплые вещи, дорожную пищу, бурдюки для воды. Быстро!!!
В ящике с углями для жаровни - двойное дно. Там золото - оставшееся от клада и приумноженное годами упорного труда. В шкатулке с бумагами купчая на дом и завещание на имя верной Сатеник - если армянка переживет господина, то окажется обеспечена до скончания дней. В перстне - выемка для дозы сандрака, чтобы в случае необходимости быстро свести счеты с жизнью, избегнув ненужных мучений. В сундуке книги. Гиппократ «О сердце», «О пище», «О эпидемии», Гален «О назначении человеческого тела». Хунайн «Десять трактатов о глазе». Ар-Рази «Об оспе и кори» - ирония, шутка судьбы. И Канон Врачебной науки, обгорелый и ветхий свиток с неровной надписью «Лучшему ученику от благодарного учителя». Ибн Сина уже знал, что умрет и даже знал от чего, он рассказывал ученикам об опухоли, заполняющей внутренности и о том, как меняется состояние, день за днем. Ради будущего науки по имени медицина.