Дом торговца, уютный саманный домик на Митридатовой горе близ источника, сиял чистотой, абрикосы и вишни в саду богато плодоносили, ковры пушились весенними облаками, кальян призывно дымился, простыни пахли лавандой... Райские кущи, не правда ли? Вот только верная Сатеник охраняла благополучие хозяина с ревностью цербера. Упаси Аллах прохладным вечером выйти во двор без плаща, в жаркий полдень потребовать ледяного шербета, задержаться позже обыкновенного на базаре, пригласить гостей в будни, купить без торга корзину дынь, заплатить за товар вперед... Пару раз, потеряв терпение, Абу Салям грозил палкой негодной рабыне - и поток брани сменялся потоком жалоб и слез. Оставалось молить Аллаха о терпении и заедать печаль вкусными кушаньями.
Нынче невольница намеревалась заглянуть в лавочку выбрать пряности для пилава, пополнить запасы гвоздики и имбиря для осеннего горячительного напитка. Ожидание затянулось. Надеясь усладить сердце, Абу Салям растер даник гречишного меда в красном вине, подбавил корицы, бадьяна, сушеных яблок, подержал над огнем и, следуя завету Учителя, выпил медленно, дабы разгорячение телесных жидкостей не вызвало губительную испарину. Звон колокольчиков побудил его быстро убрать чашу под стол - с недавних пор богословы единогласно сочли дар виноградной лозы харамом, запретным для мусульманина, и Сатеник, увы, соглашалась с ними.
По счастью вошедший не походил на сварливую армянку. Горбоносый смешливый Янос, рыбак, из тех рыбаков, что охотно забросят сети и в чужой трюм, обыкновенно покупал чеснок, рейхан, зиру, а ближе к зиме тимьян и корень солодки - холода наполняли грудь грека мучительным хриплым кашлем. Он прихрамывает сильнее обычного, но смуглая физиономия лучится довольством.
- Хайре, друг! Чем порадовать тебя нынче?
- Салям алейкум, дядя Ариф! Сок алоэ хочу, кизил, мяту, дикую руту и масло айвы.
- Не сочти мой вопрос за дерзость, любезный Янос, но что за странное блюдо ты собрался готовить?
- Примочки на ногу, дядя Ариф! Лекарь сказал, что вскоре запрыгаю как молодой олень. А ведь я его чуть не убил.
- Не иначе, он нечестивец или напал с оружием или заломил непомерно высокую цену за излечение?
В черных глазах Яноса заискрилось веселье.
- Мы с братьями ходили на промысел вдоль побережья. Ловили кефаль да поглядывали по сторонам - мало ли что пошлет море. Видим - лодку парусную выбросило на камни. Мы туда. Глядь - парнишка шлепает по воде, пыхтит, вытаскивает на сушу сундук. Мы с братьями его и цоп...
- Убили?
- Да нет, связали. И айда поглядеть, чем богата лодочка.
- Хорошим ли оказался улов?
- Так себе. Пара золотых, горсть серебра, кой-какая утварь, халат парчовый да туфли не лучше, чем у тебя. Ну и парус конечно же. Лодке днище пробило так, что латать нет смысла. А в сундуке - одни трубки, склянки, ножики махонькие да сумка с травами.
- Хорошо, что сыскался прибыток...
- Погоди, дядя Ариф! Не все хорошее хорошо. Собрались мы на берег, прыгнул я за борт - и бах, поскользнулся, нога между камней застряла, хрустнула и так больно стало - глаза сами на лоб полезли. Чуть не утоп. Братья вытащили меня, конечно, лежу, ору, с ногой прощаюсь, а то и с жизнью - кому я калека нужен?
- Плохо, ой плохо...
- Погоди, дядя Ариф! Не все плохое плохо. Парнишка давешний глядит на меня, глядит, а потом и говорит - отпустите, мол, меня на четыре стороны, да имущество мне верните, а я вашего человека вылечу. Братья туда-сюда, а деваться некуда. Поцеловали крест, что отпустят, перерезали путы. Парнишка глянул на мою ногу, пощупал, повертел. Спросил, давно ли я хромаю - а с детства, как ишак лягнул. Пообещал, что больше не стану хромать - и как дернет! У меня звезды в глазах, ангелы поют. Очнулся, нога перевязана, боли как не бывало. Неделю лежать велел, месяц в море не выходить - и стану как новенький. Только повязку менять надо, да примочки вовремя делать.
- Вот хорошо как, вот счастье привалило! Позволь, я гляну на твою ногу.
Гордый Янос охотно задрал штанину. Перевязано было грамотно, честь по чести, лентой небеленого льна через щиколотку и пятку - вывих, хрящи сместились, опухоль уже спадает, она горячая, рыхлая, истечение соков свободное... ба! Застарелый ложный сустав. Похоже, грек и вправду начнет бегать быстрее.