Ибо лишь грозным видом ты, пожалуй,
Подверг себя опасности немалой».
Рассказ о том, как бедуин наполнял переметную суму песком
Один араб навьючил на верблюда
Мешок зерна — три иль четыре пуда.
А чтоб не пустовал второй мешок,
В него насыпал бедуин песок.
На горб и сам тотчас он взгромоздился,
Но здесь как раз мудрец один случился.
Он вопросил: «Что ты везешь в мешках,
О человек, храни тебя Аллах?»
Рек бедуин: «Зерно навесил здесь я,
А там — мешок с песком для равновесия
И для того, чтоб не был пуст мешок!»
Мудрец спросил: «Зачем тебе песок?»
Он продолжал: «Ты раздели пшеницу,
Чтоб в двух мешках ей равно уместиться.
От этой станет легче благостыни
Тебе, мешкам обоим и скотине!»
Вскричал араб в слезах от восхищенья:
«Как просто мудрое твое суждение!
Но почему же сам идешь пешком
Ты, о мудрец, что мне едва знаком?
Хождение пешком тебе ль по чести?
Поедем на моем верблюде вместе!»
Соседством с мудрым спутником счастливый
Спросил араб: «Кто ты, красноречивый?
С таким умом и с языком таким
Ты, может быть, везир или хаким?
Дай мне совет, глупцу и маловеру
Как дни прожить по твоему примеру?
Сказал мудрец: «Ужель мой жалкий вид
О низком звании не говорит?»
«Тогда скажи, мудрейший из достойных,
Сколь у тебя овец, верблюдиц дойных?»
Изрек мудрец: «Нет у меня и стада,
О любопытный более чем надо!»
«Владеешь ты — прости вопрос мой праздный,—
Наверно, лавкой, где товарец красный?»
«Нет у меня товара никакого,
Не то что лавки, нету даже крова!»
Араб промолвил: «Как не жить богато
Тому, чье слово драгоценней злата?
Иль, может быть, ты сам живешь, как птица,
А злато в тайниках твоих хранится?»
Сказал мудрец: «Поверь мне, бедуин,
И бос и гол я и, как перст, один.
Нет у меня, что с нищетою дружен,
Не то что злата — и гроша на ужин!
От мудрости моей мне, право слово,
Нет блага, нет прибытка никакого!»
Сказал араб: «О человек бездомный,
Что мне от мудрости твоей никчемной?
Ступай,— добавил он, дрожа от гнева,—
Коль твой направо путь, так мой — налево!
Без твоего совета я бы мог
В своем втором мешке везти песок.
Ты, может, и умен, но ты — бродяга.
Я глуп, но глупость мне идет во благо.
Пускай я немудрен, а все же сыт,
И божьей милости мне путь открыт!»
О том, как мышь украла верблюжий повод
Решила мышь, украв верблюжий повод,
Что это — слыть ровней верблюду довод.
Взяв повод в зубы, мышь бежать пустилась,
Верблюд за ней, она и возгордилась.
Подумала: «Верблюду я ровня.
Бежит он даже позади меня!»
Мышь похвальбы не скрыла от верблюда,
«Ну что ж,— подумал он,— гордись покуда!»
Но вот река случилась на дороге,
Остановилась мышь пред ней в тревоге.
Верблюд ей крикнул: «Что же замерла,
Ты, что моей вожатою была?
О спутница моя, ужель нимало
Тебя преграда эта испугала?»
Сказала мышь: «Но здесь река такая,
Что нет ей дна, теченью нету края!»
«Проверить глубину велик ли труд?
Полезем в воду! — возразил верблюд.—
Гляди: река хоть и быстра и пенна,
Не глубока, всего-то по колено!»
Мышь запищала: «Не подумал ты —
У нас колени разной высоты.
По разным мы с тобой живем законам —
Ты чтишь мурашкой то. что я — драконом.
Что по колено милости твоей,
То мне поверх макушки сто локтей».