И, выбравшись наружу, стал гордиться,
Кричать: «Я райская отныне птица!
Среди шакалов я такой один,
Да не шакал я вовсе, я павлин!»
И впрямь, на том, чья шкура пестрой стала,
Чудесно солнце жаркое играло.
И был он не в пример другим шакалам
И голубым, и розовым, и алым.
Шакалье племя очень удивилось:
«Ответь, собрат наш, что с тобой случилось?
Скажи, чем возгордился ты сейчас,
Что свысока теперь глядишь на нас?»
Выл друг шакала удивлен немало.
«Скажи,— спросил он, — что с тобою стало?
Ведь ты готов взобраться на мимбар
И поучать всех нас, кто юн и стар,
И с высоты своей гордыни ложной
Всех болтовней смущать пустопорожней.
Но что слова и пестрой шкуры цвет,
Когда в тебе святого пыла нет?
Раскрасить краской шкуру — слишком мало.
Чтобы господня святость свойством стала.
Какую бы ты шкуру ни надел,
Весь век купаться в скверне — твой удел!»
Но гордый пестротой своей шакал
Так отвечал тому, кто порицал:
«Взгляни на облик мой, на яркий цвет,
Таких божков и у шамана нет.
Еще недавно был я незаметным,
Как райский сад теперь я стал стоцветным.
Склонитесь пред венцом моих красот,
Я — гордость веры, божий я оплот.
Господня благодать — Аллаха милость
Так, как во мне, ни в ком не проявилась.
Хочу я, чтоб отныне всякий знал:
Я средь шакалов боле не шакал!»
«Но кто же ты такой, наш господин?»
Шакал ответил: «Райский я павлин!»
Его спросили: «Райские долины
Ты украшаешь ли, как все павлины?
Ты излучаешь ли небесный свет?»
Шакал подумал и ответил: «Нет!»
«Скажи еще, оплот наш и твердыня,
Умеешь ли кричать ты по-павлиньи?»
«Нет, не могу!» — сказал шакала сын.
«Тогда ты лишь хвастун, а не павлин.
Ибо никто, бывавший лишь в пустыне,
Нам не расскажет о святой Медине.
Ты жалкий зверь, который в краску влез,
Меж тем краса павлинов — дар небес!»
О том, как горный козел теряет рассудок, завидя козу, как он прыгает через пропасть, и как становится порой легкой добычею
Козел в горах пасется высоко,
Меж скал, что от вершин недалеко.
Он осторожен, ибо и стрелки,
И звери хищные недалеки.
Ему и подобает осторожно
Судить: опасность истинна иль ложна?
Но вот он видит горную козу
За пропастью на склоне, там, внизу.
И тотчас меркнет свет в его глазах,
И корм ему — пустяк, опасность — прах.
Летит он через пропасть, слеп и глуп,
Как будто пропасть — это лишь уступ.
Но лучники умны, неторопливы,
Козлиный знают нрав и ждут поживы.
Им ведомо, что все забудет он.
Внезапным вожделеньем ослеплен.
И зверь, чей глас любви подруги кличет.
Становится нетрудною добычей.
Ведь и герою собственная страсть
Страшней порой, чем прочая напасть.
Дерево и незрелые плоды
Сей мир подобен дереву, а нам
Уподобляться суждено плодам.
Пока незрелы на ветвях плоды,
Они висят, не ведая беды.
Но держатся на ветках еле-еле
Плоды, которые уже созрели.
Всяк норовит сорвать созревший плод,
Пока на землю сам не упадет.
Вот так же созреванье человека
И означает окончанье века.
Притча о спорах по поводу облика слона
Был приведен для обозрения слон
И в некое строенье помещен.