Баран, верблюд и бык короткорогий
Нашли охапку сена на дороге.
Сказал баран; «Коль поделить на трех,
Сыт ни один не будет, видит бог.
И потому пусть этот корм сжует
Из нас троих тот, чей древнее род.
Тех почитать, кто прожил долгий срок,
Всем предписал великий наш Пророк.
Хоть ныне молодое поколенье
Являет редко старшим уваженье:
Или еду, что обжигает рот,
Юнец седому первому дает,
Или на мост, что держится едва,
Готов он старика пустить сперва.
Давайте ж вспомним корень свой сейчас
И разберемся, кто древней из нас?»
Он продолжал: «Воздайте мне по чести,
Ибо я пасся с тем бараном вместе,
Что в жертву соблюдавшими закон
Был вместо Исмаила принесен!»
Бык возразил: «Я старше по годам,
Я — тот, кого в ярмо впрягал Адам!»
Пока они, бранясь, творили суд,
Стоял поодаль и молчал верблюд.
Он сено взял с земли и вместо спора
Стал уплетать его довольно споро.
Он рассудил: «Я тех двоих древней,
Поскольку — всем известно — я сильней.
Решают дело не слова, не годы,
А то, что ихней я крупней породы.
Известно всем, что выше небосвод
Земли с ее обилием щедрот.
Земля просторна, но ее намного,
Просторней небеса — обитель бога».
История о любви лягушки и хомяка и о том, как в знак дружбы они соединили веревкой свои лапы
Хомяк с лягушкой, хоть несхожи плоти,
Хоть жил на суше он, она — в болоте,
Все ж сблизились друг с другом, и хомяк
Подруге объяснял, кто друг, кто враг.
Да и лягушка, выбравшись на сушу,
Пред верным другом раскрывала душу.
И счастье наполняло их сердца.
Казалось, этой дружбе нет конца.
В ней было подтвержденье изреченья,
Что милость божья — это единенье.
И квакала лягушка из болота,
Урчал хомяк свое счастливо что-то.
Бывает ли безмолвен соловей
Пред розою возлюбленной своей?
И спутнице хомяк сказал однажды:
«О ты, с кем встречи я все время жажду,
Я очень опасаюсь: быть беде,
На суше я скитаюсь, ты — в воде.
Порой кричу я с берега крутого,
И ты не слышишь горестного зова.
И мусульманин истый свой намаз
В день сотворяет пять, не боле раз.
А любящий подруге, что желанна,
Молитву сотворяет постоянно.
Для тех, кто встречи с нетерпеньем ждет,
Мгновенье длится долее, чем год.
Лишь ты — мой свет, и, если мы в разлуке,
Предела нет моей тоске и муке.
Мне счастье быть с тобой наедине,
Но в день лишь рез ты даришь счастье мне.
А мне с тобою сладостно свиданье,
Как людям золото на содержанье.
И хоть ты — дочь воды, я — сын земли,
Жить не могу я от тебя вдали.
Но я зову, а ты в болоте где-то,
Не слыша зова, не даешь ответа.
Искать тебя? Но в том и горя суть,
Что мне закрыт в твою стихию путь.
И нет гонца, чтоб мог к тебе отсюда
Прийти сказать, как без тебя мне худо!»
И вот, чтоб воду в ступе не толочь,
Хомяк придумал, как беде помочь:
«Найдем бечевку длинную и туго
Концами лапы мы скрепим друг друга.
Бечевкою сумеем как-никак
В любое время дать друг другу знак.
С тобою мы деяньем этим смелым
Соединим себя, как душу с телом!»
Лягушка все ж, боясь попасть впросак,
Подумала, мол, что-то здесь не так.
Не вышло б худа от такой затеи...
Но сердце наше разума сильнее.
И туже, чем любовь и все слова,
Связала их друг с другом бечева.