Я попытался выглядеть осоловевшим и в свою очередь поинтересовался у подпоручика:
- А какой сегодня год? Вчера пятница была… а сегодня какой?
Тот некоторое время тупо смотрел на меня, наверное, не понимал, как можно забыть год, в котором живёшь, но потом всё же выдавил из себя:
- Две тыщи чи-ты-ри-ста ди-вя-носто сидьмой.
Ни хрена себе! Так я, что, не в прошлое попал, а в будущее, что ли? Странненький тут у них постапокалипсис, странненький! Неожиданный такой! Стоп! А мосты тогда куда подевались? А дороги! Не могло же всё это сгинуть совсем без следа.
- Ат раждиства х-хри-стова? – стараясь выглядеть поневменяемей, уточнил я.
- Чи-во-о-о??? – поручик удивился сильнее, чем я ожидал.
Я очень надеялся, что глаза мои в этот момент выглядели как два куска замутнённого стекла. Икнув для верности, я «пояснил» свою мысль:
- Двещи триста носта сьмой ат жтва стова?
Поручик залился громким хохотом:
- Ну, ты, братец, и напоролся! Две тысячи четыреста девяносто седьмой год от основания Рима! Хотя, тебе сейчас, поди, и вовсе без разницы! Ладно, спать давайте укладываться! Завтра рано вставать!
Я лежал на лавке и смотрел в потолок. Смотреть-то я смотрел, только в избе темень была такая, хоть топор вешай. А-а-а, нет! Хоть глаз коли, вот. Собственно я там ничего высматривать и не собирался, я думал, прокачивал ситуацию.
Значит, две тысячи четыреста девяносто, да ещё и седьмой. И не от сотворения Мира, а от сотворения Рима. И когда же его сотворили? Или создали… или как там правильно? Лет за пятьсот до нашей эры? Или раньше? Или позже? Вот уж не думал, что когда-нибудь понадобится.
По мнению господ офицеров, карта старая и потому никчёмная, надо будет их переубедить. И ещё, может быть и правда, с ними податься? С этими я уже, какой никакой контакт наладил, вроде даже нужен им для чего-то, а в той же Самаре может и не проканать. Возьмут меня… хорошо если под белы рученьки, а то ведь и за цугундер могут. Возьмут, значит, так и начнут выпытывать калёным железом, паяльников-то у них, наверное, нет… да, возьмут и спросят: «Кто ты, мил человек?», а сами иголки сапожные под ногти. А тут ещё эти, из Хацапетовки которые приспеют. «Он это, он Демидушку нашего порешил! Душегуб, нехристь, волк позорный, конь педальный!». И тогда возьмут меня снова, выведут в чистое поле, поставят лицом славянской национальности к стенке, и пустят пулю в лоб.
В плане с бегством в Нижний я теперь видел ещё один минус: там меня никто не ждал. Да меня, собственно, нигде никто не ждал. Это если не считать поручика. Что ж, давайте его посчитаем. Я ему нужен, а он мне? Мне необходимо переодеться, да и вообще внешность сменить: постричься, побриться… что ещё можно сделать? Сутулиться? Можно, наоборот, бороду отпустить. Да, это, пожалуй, лучше будет. Что ещё выдаёт во мне гостя из будущего? Будёновка и волочащийся за спиной парашют? Незнание реалий этого мира! Вот что. Как с этим бороться? Переодеться, свалить от этих и прикидываться глухонемым? Вариант.
А как бы я сам искал меня, будь я на месте тех, кто меня ищет? Если бы я встретил того мужика, у которого я дорогу спрашивал, то непременно рванул бы на всех парах в Самару. А если бы не встретил? А если бы не встретил, то… то тогда бы начал методично обшаривать все окрестности и выспрашивать население про незнакомца в пятнистой одёже.
Очень интересно! И куда податься? Завтра с утра резким движением переодеться и бегом в Нижний. Потому что тут я как на ладони. А с другой стороны, если меня сейчас будут искать в Самаре, то это не такой уж и большой городок, чтобы в нём затеряться. Не миллионник – это точно. Да ещё и денег у меня ни копья. Можно продать некоторые не особенно нужные вещи, вот только по ним, по этим вещам меня выследят ещё надёжнее. Я бы точно выследил. С другой стороны, темнее всего под пламенем свечи. Вот только стоит ли полагаться на эту псевдонародную мудрость.
Так и эдак прикидывая тёмные и светлые стороны обоих вариантов, я незаметно для себя уснул. Проснувшись поутру от шума производимого обычной суетой повседневной крестьянской жизни, я понял, что так и не решил, бежать мне от преследователей или наоборот залечь на дно. Как бы там ни было, но день уже начался, и надо было поторапливаться.
После не хитрых водных процедур у деревянной бочки, я подошёл к поручику и напомнил ему про карту и наш уговор. Тот не стал делать вид, что готовился к этому разговору, наверное, поэтому речь его показалась мне сбивчивой. В довольно размытых формулировках он попытался объяснить, что документы по всей форме он мне выписать не сможет, но после окончания экспедиции составит рапорт и подаст прошение коменданту Самары полковнику Ватулину, а ещё бы лучше повременить до Казани, и уж там губернатор точно не откажет.