- Да нет, - махнул рукой старый сержант. – Не самарских, а тех, что с Милютовки, их перебили.
Поручик помотал головой:
- Давай-ка, братец, сначала, а то я что-то ничегошеньки не понял.
Данилыч глубоко вздохнув, стал пересказывать заново:
- Значь так, мужички Милютовские по своей надобности в Балабановку ездили, а на обратном пути, стало быть, в засаду-то и угодили. Трое спаслись на телеге, да и к себе в Милютовку, лошадёнку насмерть загнали. Собрали ватажку десятка в два, да и на выручку, а токма в саму западню… тама их в акурат с полсотни злодеев и дожидалось.
- И что? Никто не выжил? – с надеждой спросил я.
- Ну, один-то утёк верхами. Прискакал в Балабановку чуть живой, токма изранитый весь, говорит, тех-то всех порешили. Ну, они, стал быть, гонца-то в Самару и снарядили, чтоб, значица, войско прислали, лихоимцев ловить. Гонец-то вчерась, попожжее нас прибыл, да уж и заночевал. А щас-ту в Самару помчалси.
- А этот, который спасся, он что говорит, кто на них напал? – спросил поручик.
- А ничё он не говорит. Помер он. Не сдюжил.
Это в корне меняет всё дело: с одной стороны, гоняются теперь не за мной, а самого меня уже и опознавать не кому, с другой стороны, где-то впереди по ходу движения экспедиции Старинова орудует банда. Не банда даже, полсотни головорезов – это против нашей-то группы, целая армия. А у меня из оружия одна лопата. В смысле, из летального оружия, травмат не в счёт – у него пули резиновые. Так много не навоюешь.
А почему это я, собственно, воевать должен? С кем и во имя чего? Кто они мне, все эти люди? В Самару надо, и жизнь как-то наладить, раз уж я теперь тут.
- Данилыч, предупреди людей: через час выступаем, - с неестественным спокойствием приказал поручик.
Старый сержант весь побледнел, но спорить не стал, козырнул и, медленно повернувшись, пошёл выполнять приказ. Поручик ещё молод, но это он командир – это он отдаёт приказы.
Он, мать его, спятил?! Куда он выступать собрался?! У него вместе с ним четырнадцать человек. Гражданские не в счёт. Там полсотни головорезов, их не победить. Ну, ему их не победить. Если бы со мной было тринадцать… да даже и десять наших ребят… вот тогда уже у бандюков не было бы шансов, но я здесь один, со мной никого. Нет моих любимых игрушек, и это не моя война.
- Поручик! – крикнул я. – Не валяйте дурака! Вы же сейчас волку в пасть лезете! Сами погибнете и людей погубите! Их там полсотни, они же вас как котят…
- Так уж и как котят? – усмехнулся подошедший Алёшка. – Мы сумеем дорого продать наши жизни, господин пластун. Не Вы один шпагу держать обучены!
На счёт шпаги, это он зря: не обучен я шпагодырству, я больше из автомата мастер и пулемёт ещё очень люблю и уважаю. Жаль, что нет у меня сейчас ни автомата, ни пулемёта, ни нормальных патронов к травмату.
- А куда Вы так торопитесь? Если всё правильно понимаю, то полковник… - я задумался, вспоминая фамилию. – Ватутин уже через пару часов будет в курсе событий.
- Ватулин, - поправил меня поручик. – Полковник Ватулин. Да, Вы правы: часа через два-три он будет оповещён о случившемся. И что с того?
Я его не понял, что значит: «И что с того?». Прикидывается что ли?
- Поручик, а что бы Вы сделали на месте полковника, узнай о том, что во вверенных Вам землях творится подобное?
- Что-что, отряд бы выслал для поимки, - недовольно ответил Старинов. – А Вы бы как-то по-другому бы поступили?
- Да в том-то и дело, что точно также бы.
- Ну, и-и-и? К чему Вы всё это?
- К тому господин поручик, что если мы все трое мыслим одинаково, то ни сегодня завтра здесь будет тот самый поисковый отряд. А раз так, то я бы как раз, командуй я геодезической партией, подождал бы до их прихода, и уже тогда бы с ними двинулся бы дальше. А не совал бы голову в петлю.
- Вы, что боитесь, господин прапорщик? – усмехнулся Алёша.
- Нет, господин подпоручик! – в тон ему ответил я. – Чего мне бояться, я же с вами не иду.
Повисла неловкая пауза, которую со свойственной командиру решительностью прервал Старинов:
- Подпоручик Раков, извольте приготовить оружие. Мы выступаем.
Алёша нехотя повиновался: вяло козырнув, он развернулся и ушёл.
- Роман Елизарыч! – я старался, чтоб слова мои прозвучали, ну, примирительно, что ли… - Роман Елизарыч, стоит ли так торопиться? Разве пара дней что-то решит, чтобы из-за этого так рисковать?
Старинов вздохнул, подошёл ко мне поближе и грустно произнёс:
- Нет у меня этой пары дней, Андрей Иваныч. Понимаешь? Нет их у меня. Кабы ты с нами пошёл, может быть, ещё и управились бы, а так… - он обречённо махнул рукой. – Снимет с меня голову Семихватов. Как пить дать, снимет.