Короче, дядя Коля Спиридоныч был слегонца поставлен на место, а то казаки ему, видишь, не армия, а уж разведка, так та и вовсе без надобности. Нет, брат, Колтыгина без хрена не сожрёшь! Будет время, я ему ещё для чего лопатка в бою нужна покажу.
Синюхин проникся, но рассусоливать не стал. Команда «По коням!», и мы двинулись. По самой Самаре мы ехали степенно, без суеты, можно сказать горделиво, но за её пределами поднажали. Хотя и не все. Я вот, например, ускорять Разбоя побаивался, что с того, что он ветеран, а ну как возьмёт да и вспомнит молодость, мне ведь и одной минуты скачки не выдержать.
По сути именно благодаря, так сказать, мне, наша ротная колонна довольно сильно растянулась. Командир то и дело присылал вестового с приказам догонять. Я дергал повод, нокал, совершал другие бесполезные действия, но шпоры коню упорно не давал. Бойцы сначала втихомолку, а потом уже в открытую насмехались над моей джигитовкой. Закончилось тем, что примерно в том месте, где я впервые повстречал группу Старинова, один из самых бесшабашных драгунов запулил какой-то хренью в круп моего скакуна. Разбой дернулся, я каким-то чудом сообразил ухватиться покрепче перед тем, как старый заслуженный ветеран включил свой лошадиный форсаж.
Я не знаю, с какой скоростью, но почти моментально пронёсся вдоль всего строя, сопровождаемый восторженными воплями и улюлюканьем. Мы уже миновали голову колонны, а Разбой даже и не думал останавливаться. Я понимал, что нужно каким-то образом натянуть поводья, вот только сделать это мне не представлялось возможным, и бешеная скачка продолжалась. Хорошо ещё, что неслись мы по дороге, а не где-то там по полям и лугам.
Постепенно Разбой стал уставать, но нет худа без добра: мы с ним первыми финишировали в той самой деревушке, организацией обороны которой так восхищался капитан Синюхин. К околице конь подошёл уже почти шагом, потные бока его тяжело вздымались. Я помню, ещё подумал, что сейчас ему нельзя давать пить, пока не остынет. Откуда я это знал, я не сейчас не скажу, но знал это совершенно точно.
Из деревни навстречу мне повалила детвора. Появился староста. «Батюшки! Андрей Иваныч пожаловали!», «Уж и не чаяли!» и всё такое.
- Надолго ли к нам? – осведомился глава сельского поселения.
- Да нет, - отвечал я. – Проездом.
- Отобедать изволите?
- Это как командир прикажет.
- Роман Елизарыч?! – удивил меня крепостью своей памяти староста. – И Фёдор Данилович с Вами?
- Нет, - вздохнул я. – Я сейчас в другом отряде. Скоро уже подойдут, сами увидите.
Скорее всего, никаких остановок здесь наш отец-командир не планировал, в принципе, как и в прошлый раз. Но поскольку я уже тут, а они ещё нет, то я вполне себе могу спешиться и дать небольшой роздых и своему коню, и своей пятой точке, которой нехило так досталось за последние десять минут. Я так и поступил.
Мы немного поболтали со старостой, я задавал ему какие-то вопросы об их крестьянской жизни. Наверное, очень глупые вопросы, но староста терпеливо отвечал на них. В скорости показалась и наша сводная рота. Солдатика, который так нехорошо пошутил, я запомнил и уже придумал для него наказание, оставалось только дождаться удобного момента, потому что «казнь» должна быть показательной.
Случай представился очень скоро, потому как паче чаянья рота всё-таки сделала привал в деревушке. Оказалось, что захромала лошадь у Сметанина – расковалась. Не из одного меня, выходит, хреновый кавалерист.
Вот пока суд да дело, я передал Разбоя в заботливые руки денщика, а сам приказал спешившимся драгунам моего взвода построиться, и затолкнув спич на пять минут о различии военных специализаций, пообещал обучить их приёмам рукопашного боя. Для демонстрации я выбрал того самого шутника. Очень кстати оказалось, что детинушка не подвёл со статью. Одно дело, когда ты, будучи и сам шести футов одного дюйма роста, а здесь это уже немало, так вот, когда ты «измываешься» над маленьким и хиленьким солдатиком, это не так интересно, чем когда твоя жертва покрупнее тебя. Ну, или хотя бы в плечах пошире.
Раз за разом боец Власов, пытался нанести увечья командиру, и раз за разом неизменно падал рожей в дорожную пыль. Я же каждое его падение сопровождал кратким описанием сути проводимого приёма.