Эту храмовую стену nocmpoил Шипитваал, царь Библоса, сын Абиваала, царя Библоса, сына Яхимилка, царя Библоса, для Ваалат-Гевал, своей супруги.
В таком типичном тоне в надписях говорится о царе как о супруге Ваалат-Гевал (Венеры). Финикийцы Тира, Сидона, Арадуса, Библоса и Угарита поклонялись триаде богов, состоящей из Эля, бога-отца, его жены Ваалат (известной также как Ашерат и А старта (или Венера) и их сына Ваала, Властелина (известного также как Адон, Адони — по-гречески Адонис — Мелкварт или Эшмун).
Эль был самым могущественным из трех богов, он олицетворял Солнце и его свет. Он видел все злодеяния и наказывал за них. Его единственной человеческой слабостью была неверность по отношению к жене Венере. Он стремился овладеть каждой женщиной, понравившейся ему, и делал это в обличье странствующего незнакомца. Чтобы никаких препятствий его желаниям не возникло, Эль обязал каждую финикийскую женщину исполнять определенный религиозный долг: она должна была отдаваться странствующему незнакомцу в храме его жены в определенные периоды года, в частности во время весеннего и осеннего равноденствия. Этот аспект финикийской религии, несомненно, способствовал туризму тех времен, но всегда сурово осуждался христианскими теологами, как показывает следующая цитата:
Есть еще более тяжкое обвинение в отношении религии Древней Палестины. Она была не просто равнодушна к требованиям простой этики, но потворствовала и освятила прямое нарушение моральных законов. Сексуальная неупорядоченность осуждалась западными семитами, но священное совокупление было обычным явлением религиозной жизни, случавшимся не только во время праздников весеннего и осеннего равноденствия, но и в другое время. Разумеется, этот порок практиковался только в особых, «высоких местах». Большие праздники, особенно осенний, видимо, были временем разнузданной распущенности, когда страсти человеческие вырывались на свободу[71].
Это было постоянной традицией. Греческий сатирик Аукиан, писавший в 120 году до нашей эры, рассказывает, как женщины Библоса проводили «тайные ритуалы» в храме Ваалат:
Женщины Библоса бьют себя в грудь, плачут и причитают, затем прекращают плач и жертвуют себя Адонису как тому, кто распрощался с жизнью. После они объявляют, что он снова живет, и выносят его изображение на открытый воздух. Затем они начинают брить себе головы, подобно египтянам, которые делают то же, когда оплакивают Аписа. Однако те женщины, которые отказываются брить головы, должны понести наказание: в течение целого дня они должны продавать свое тело. Только странникам открыт доступ в то место, где это происходит. На деньги, заработанные этими женщинами, покупаются дары Ваалат[72].
Ваалат была вечно страдающей женой Эля и матерью Ваала[73]. Геродот, автор трудов 460 года до нашей эры, тоже рассказывает о подобной практике в храме Астарты в Вавилоне:
Далее рассказанное есть самый позорный обычай в Вавилоне. Каждая женщина, рожденная в этой стране, обязана прийти в храм Астарты и отдаться незнакомцу один раз в жизни… Они сидят в святом месте с венками на головах. Там много женщин, некоторые приходят, другие уходят. Между ними во всех направлениях проложены прямые дорожки, по которым может пройти и сделать свой выбор незнакомец. Когда женщина приходит сюда, уйти домой она уже не может, пока один из незнакомцев не бросит деньги в ее подол и не уведет ее за пределы святого места… Но после того как она отдастся, считается, что она выполнила свой святой долг перед богиней, — она возвращается домой, и, как бы много денег ей ни предлагали потом, завоевать ее нельзя. Все красивые и хорошо сложенные быстро возвращаются домой, а безобразные должны ждать долго, пока не отдадут дань обычаю. Многие вынуждены ждать до трех или четырех лет[74].
Храмовых проституток называли Геродали, что означает «святая служанка, работающая в храме». Герхард Герм пишет об этой практике:
Нам не дано понять литургию, связанную с сексом; в ней отражен труд божественных сил в деле продолжения рода и зачатия. Мы слишком много знаем о чистой механике совокупления, чтобы осознать процесс соития как таинство. Вместе с тем древние, видимо, полностью управляли этим актом. Они, возможно, думали: «Если это является столь важной частью жизни каждой отдельной личности, то почему бы не объявить совокупление священным общественным институтом?» И, сделав так, они заранее устраняли трудности, избегали ханжества и в какой-то степени снимали состояние сложного неопределенности, которая могла стать источником, как в нашем случае, целого корпуса литературы. Остается только заметить, что храмовая проституция и публичное приглашение к лишению девственности имели место во всех восточных храмах между Средиземным морем и долиной Инда. Геродали были даже в древних еврейских храмах, где их называли Кедешим — священные[75].