На древней земле Италии, где особенно бурно развивались в период Возрождения и еще до него, если вспомнить великого Данте, культурно-идеологические процессы, утверждались средние классы, масонство группировалось вокруг наиболее развитых торговых и ремесленных центров. Среди них возвышалась Флоренция с ее потенциалом цеховых организаций. Примером раннего социального вызревания современных отношений здесь являлось восстание «чомпи», чесальщиков шерсти (1378 г.). Вышедшая из купеческого сословия династия Медичи, правящая городом, придерживалась весьма самостоятельных взглядов на христианскую религию, тяготея больше к греческой философии и искусству и объединяя вокруг себя крупнейших художников и скульпторов (достаточно назвать Боттичелли и Микеланджело). Известный по всей Европе и на Средиземноморье золотой цех города, выдвинувший в качестве своего декана Бенвенуто Челлини, также представлял собой подходящую среду для утверждения прамасонских понятий и верований.
Именно в период угасания владычества Медичи в 1733 году во Флоренции появилась первая официальная масонская ложа. За ней последовали Рим и Неаполь. Впрочем, в Риме, под боком у папы, уже около 1700 года проводились «якобитские вечери» под знаком «Великого Архитектора храма Соломонова». А первые шаги в Италии, но еще неофициальные, масонство, по свидетельству Сильвано Спинетти, совершило в начале 1700 года в Ливорно, «традиционной торговой базе Британии в Тирренском море, а также местопребывании крупного израэлитского сообщества».[48]
В столице Сицилии Палермо задолго до оформления лож на тайные мессы собирались «рыцари Мизраима». А в Венеции и Фриули знать и крупные торговцы собирались под видом игры в карты на эзотерические собрания. Одним из центров распространения эзотерических знаний было в Венеции израэлитское сообщество, место поселения которого, названное по имени близлежащей металлургической фабрики «гетто», стало международным термином.
Масонские общества возникают в Милане, Вероне, Падуе. Особый размах получает развитие масонства в Неаполе, столице «королевства обеих Сицилии», где его поддерживают коронованные особы. Ложи Флоренции, Рима, Неаполя, как отмечает Спинетти, «старались привлечь к участию прежде всего высшие слои финансистов и делового мира». Их рождение, по оценке масона Франкоччи, «было связано с сознанием, что необходимо, наконец, построить мир на новых экономических и социальных основах».[49]
Но масонство вместе с тем исполнено почтения к аристократии, монархии, стремится заручиться их поддержкой, вовлечь в свои ряды.
В 1733 году возникла первая английская ложа в Гамбурге. Здесь важную роль сыграл граф Альбрехт Вольфганг Шаумбург-Липпе, принятый в масоны в Лондоне в 20-е годы. В Миндене он сумел очаровать наследника прусского престола, прибывшего сюда вместе с отцом — Фридрихом-Вильгельмом I. В 1738 году (14 августа) будущий король Фридрих II, а речь идет о нем, вступает в ложу «Авессалом», а позже становится гроссмейстером берлинской ложи «К трем глобусам», руководителем прусского масонства.
Масонство шагнуло и в Россию. В 1731 году Великий магистр Великой Лондонской ложи лорд Ловелл назначил капитана Джона Филипса провинциальным Великим мастером «для всей России». Правда, объединяла его ложа лишь иностранцев, преимущественно самих англичан, живших в Петербурге. Лишь с 1740 года, когда ее возглавил Джеймс Кейт, в ложу стали вступать русские.
К тому же времени масонство начинает проникать и в Польшу, главным образом из Саксонии. Возникают отделения дрезденской ложи «Трех белых орлов», куда примыкают отпрыски наиболее аристократических семей — Мнишеки, Потоцкие, Огиньские, Виельгорские.
Поразительно быстрые шаги движение «каменщиков» делает в Америке. Если в 1730 году масонские ложи в Пенсильвании возглавил Даниель Кокс, живший в Англии, то с 1733 года его сменяет бостонец Генри Прайс. Он становится гроссмейстером всей Америки. В Филадельфии рождается и первая ложа, уже не зависимая от Великой ложи Лондона. Учреждается она при деятельном участии Бенджамина Франклина.
Еще в 1725–1726 годах он посещает Лондон, где интересуется масонством. Но возраст (19 лет) не позволил ему вступить в ряды «каменщиков» (возрастной ценз равнялся 25 годам). Возвратившись в Америку, Франклин создает в Филадельфии тайный «Клуб кожаного фартука», из которого рождаются затем «Книгоиздательское» и «Философское» американские общества. Несмотря на молодые годы, в 1734 году Франклин делается гроссмейстером. Через французские ложи масонство распространяется в Канаде, колониях в Центральной Америке.
Иными словами, от Европы до Америки только что оформившееся движение не просто набирает темп. Оно насчитывает в своих рядах несколько монархов (Англия, Австрия, Пруссия) либо тех, кому, как Франклину, суждено сыграть ведущую роль в исторических событиях.
Пожалуй, раньше других оценила возможные последствия экспансии масонов католическая церковь. Ватикан стремится затормозить шествие тех, кто грозит лишить церковь традиционного влияния на коронованных особ, на духовную жизнь общества. Удивляться поворотливости Святого престола не приходится. Кто другой обладал тогда столь совершенной сетью шпионов и информаторов?
И вот в 1738 году римский папа Климент XII распространяет буллу «Ин эминенти».
«Мы узнали, — говорится в ней, — что созданы и ото дня ко дню укрепляются центры, объединения, группы, агрегации или конвенты под именем… «франкмасонов», куда… допускаются лица любой религии и из любой секты без всяких различий». Они, продолжает булла, «установили некоторые законы, некоторые уставы, которые их объединяют и особенно обязывают их под угрозой самых тяжелых наказаний, в силу клятвы, взятой под присягой над Святым писанием, сохранять неприкосновенным секрет обо всем, что происходит на их собраниях».
«Но подобно тому, как преступление рано или поздно раскрывается, несмотря на предосторожности, принятые, чтобы его скрыть, это общество, благодаря огласке, которую уже нельзя остановить, эти собрания стали столь подозрительными для преданных вере, что всякий добропорядочный человек рассматривает их как недвусмысленный признак всевозможных извращений…»
Папа отметил «большое зло, которое проистекает из подобных ассоциаций, всегда угрожающих спокойствию государства и духовному здоровью», и заключил: «Вот почему мы столь решительно предупреждаем против вступления под любым предлогом в данные центры, объединения, группы, агрегации и конвенты всех верующих, будь они светскими лицами или же регулярными или секулярными служителями культа; полностью запрещаем им вступление в эти ассоциации и собрания под угрозой отлучения от церкви».[50]
Однако засунуть джинна обратно в бутыль не представлялось возможным. Масонство развивается вширь, оно охватывает все более широкие слои верхов общества. Оно идет и вглубь, подготовляя такие позиции, которые позволили бы ему продолжать свое поступательное движение вверх независимо от подъемов и спадов, вызываемых капризами общественных настроений, поворотами событий. «Открываясь» «снизу», оно «закрывается» сверху, чтобы никакие перипетии не вырвали у верхних этажей движения контроля над нижними.
Какие бы эксцентричные формы ни принимала чехарда возникновения и быстрой кончины тех или иных модных течений, скороспелых ритуалов, связанных порой с именем того или иного авантюриста, шарлатана, жулика, неизменной константой остается наращивание иерархической лестницы здания «каменщиков». Простое, «трехслойное» движение обеспечивает массовость. А новые, привилегированные ступени, их все более акцентированный аристократический характер привлекают к масонству тех, кто впоследствии составит невидимое ядро, направляющее разнородные и оттого весьма удобные для любого употребления отряды строителей «храма Соломонова».
Усложнение структуры, наращивание верхних этажей «братства» проходит не гладко и не без сопротивления тех, кто видит в этом ущемление прав средних слоев, нарушение громких деклараций о равенстве «братьев». Но караван идет. Причем процесс этот, опять же как бы раскачиваясь на качелях «Париж — Лондон», быстро распространяется на другие страны.