Русская буржуазия делала первые политические шаги. Французская «педагогика» ей была необходима. И направление школы «Космос» в сторону «сглаживания острых углов», сближения разносторонних политических групп отвечало новым потребностям. Нарастив состав русских ложи в Париже (в их число среди других вошел в начале 1905 года адвокат и публицист Е. Кедрин, пытавшийся вместе с М. Горьким уговорить власти не расстреливать рабочую манифестацию, вместе с Горьким же он отсидел в Петропавловской крепости два месяца), М. Ковалевский провел операцию обратного свойства: он во французской ложе разместил на «обкатку» русских масонов. Так, Е. Кедрин вошел в ложу «Обновление» Великого Востока Франции, в другую его ложу — «Авангард масонства» вступили В. Маклаков и др. Они и составили ядро тех, кто позже переместился в Россию, чтобы зажечь масонские свечи французского образца у себя на родине.
12 января 1906 года М. Ковалевский испросил разрешения у Совета Великого Востока Франции на открытие в России лож французского подчинения. 15 ноября того же года первая такая ложа была открыта. В. И. Старцев сообщает, что список ее членов после Второй мировой войны среди других бумаг, принадлежавших Великому Востоку Франции, попал к эмигранту Борису Элькину. Документы эти в период фашистской оккупации, видимо, были конфискованы у французских масонов, а затем попали в руки местных букинистов. Один из них и купил Б. Элькин. Он опубликовал список, частью в факсимильном виде (с подписями и автографами), в английском журнале в 1966 году.
Этот эпизод, если вернуться к нашей полемике, еще раз подтверждает, что некоторые факты, и очень важные, из истории российского масонства не могли быть известны в годы трех наших революций, а стали достоянием гласности многие десятилетия спустя. Некоторые противники публикаций по масонству ссылались на то, что В. И. Ленин ничего не писал о масонстве. А раз так, то и другие не должны об этом писать. Но Ведь анализировать можно лишь то, что попадает в поле зрения. А в те годы основные данные о российском масонстве были неизвестны.
Опубликованный список первой ложи французского подчинения в России, созданной в 1906 году, как установили специалисты, — реальный и подлинный документ, который не был фальшивкой полиции и не преследовал цель создать ту или иную «легенду».
Список написан рукой упоминавшегося выше Н. Баженова. В нем перечисляются к тому времени ставшие членами I Государственной думы М. Ковалевский, С. Котляревский, Е. Кедрин, учредитель кадетской партии В. Маклаков, В. Немирович-Данченко, историк В. Ключевский, князь С. Урусов, дипломат И. Лорис-Меликов, присяжный поверенный М. Маргулиес и др. От ложи отпочковались новые ее филиалы: в Москве — «Возрождение», в Петербурге — «Полярная звезда». Открывать их прибыли из Франции два высокопоставленных масона. Формированием русских лож непосредственно занимались эмиссары Великого Востока Франции Сеншоль и Буле. Им предоставлялась прерогатива принимать масонов в два послушания-обряда, в то время как сами они принадлежали только к одному из них. Это лишний раз демонстрирует, насколько условны различия и перегородки в масонстве.
Вместе с тем «братья» из французского Великого Востока, формируя высшие этажи русского масонства, так называемые «капитулы» и «ареопаги», членами которых могли быть масоны лишь высоких посвящений, весьма тщательно подходили к селекции их руководства, исходя из тех данных, которые накопились в их русских досье. Некоторых они переводили буквально за неделю из 1-й степени (ученик) в 3-ю (мастер). «А некоторых, отмечала Н. Берберова, — еще стремительнее — в 18-ю степень (имеющую международный статус. — Л. З.) М. С. Маргулиеса…они посвятили в самом здании тюрьмы, где Маргулиес отбывал срок за свои (в 1905 г.) революционные проступки (впрочем, весьма умеренные). Так, в камере «Крестов», в передниках и перчатках, с молотками в руках Великие Мастера провели церемонию посвящения на глазах у, вероятно, совершенно обалдевших от этого зрелища тюремных сторожей. Тут же, немедленно, с еще большей торжественностью, Мануил Сергеевич был возведен в 18-ю степень» (с. 19–20). Ложи были снабжены печатями, наборами символических предметов, — иными словами, являлись регулярными, «законными» масонскими организациями, признанными Парижем.
Формировались они в период отступления первой русской революции на весьма консервативной основе. Об этом говорили фамилии тех, кто играл в них ведущую роль: заместитель министра внутренних дел, депутат I Думы князь С. Урусов, граф А. Орлов-Давыдов (он возглавил «Полярную звезду»), кадет, князь Бебутов (информатор полиции), кадет Колюбакин и другие представители умеренных кругов. Из примерно сорока входивших в них лиц большинство были кадетами, несколько человек представляли народников (трудовиков и народных социалистов). Были и лица свободных профессий — уже упоминавшийся адвокат М. Маргулиес, инженер барон Г. Майдель, заведующий отделом Публичной библиотеки А. Браудо, историки Н. Павлов-Сильванский и П. Щеголев, адвокаты С. Балавинский и О. Гольдовский.
К концу 1909 года были открыты новые ложи в Петербурге, Одессе, Киеве, Нижнем Новгороде. Ведущей являлась «Полярная звезда», куда входили масоны только выше 18-й ступени посвящения. Делегаты лож образовали совет, вице-президентом которого был М. Маргулиес. Преследования в обстановке усилившейся реакции заставляли масонов проводить свои заседания без излишней обрядности, хотя они по-прежнему надевали фартуки, запоны, цепи и пр.
Вызревала, однако, идея еще более обезопасить движение, сделать его, с одной стороны, более скрытным, а с другой, — более мобильным и действенным.
На основании полученных от Великого Востока Франции прерогатив (Сеншоль и Буле в мае 1908 года предоставили «Полярной звезде» право открывать новые ложи без предварительной консультации с французами) русское масонство в 1910 году формально отделилось от Великого Востока. Перед этим оно предприняло маневр, объявив о самороспуске. Это позволило освободиться от «балласта», перестроить свою структуру, обновить высшее руководство масонства.
Корабль российского масонства был спущен на воду в преддверии предстоящих бурь и потрясений. Курс его был прежним — не допустить, чтобы события вырвались из-под контроля правящих классов в случае свержения самодержавия. Руководящие силы новой «нерегулярной» организации, в которой масонские церемонии были отменены (при сохранении секретности, дисциплины и «клятвы о неразглашении»), вобрали в себя также и некоторых членов относительно более левых фракций партийных группировок — меньшевиков, левых прогрессистов, левых кадетов. (О политической направленности этих «левых» и вообще всего российского масонства Н. Берберова пишет следующее: «В эти годы масонство никак не связывалось с революцией, и революционеров в ложах не было… Социалист шел в тайное общество тогда, когда от его революционности (и социализма) оставались только следы. Маклаков много раз говорил позже, что «все мы» были против революции, так что Кропоткин ошибался, считая, что «русскому революционному движению хорошо и полезно быть связанным с масонством» (с. 21). Свидетельство Н. Берберовой важно для уяснения лица русского масонства. Она неоднократно подчеркивает его либерально-умеренный, а затем и откровенно реакционный характер.)
К последним принадлежал кадет, будущий министр Временного правительства Н. В. Некрасов, принятый в масонство в 1908 году в Петербурге на квартире М. Ковалевского, на заседании ложи, возглавляемой графом А. Орловым-Давыдовым.
По свидетельству Некрасова, при новой структуре лож численность каждой составляла не более 12 человек. А руководил ими созданный в 1913 году «Верховный совет народов России», состав которого был известен только трем доверенным счетчикам. Председатели лож знали лишь секретарей совета — Некрасова, Керенского, Терещенко. Одним из влиятельных членов верховного совета был князь В. Оболенский, который возглавлял Петербургский областной совет. «В течение трех лет, — писал он, — я был членом верховного совета, который направлял все русское масонство». (Речь шла о 1913–1916 годах.)