«Вспомните достойно написанное в божественных книгах, что и Владыки нашего самая важная заповедь — любите друг друга, милость имейте ко всякому человеку, любите ближнего своего как самого себя, тело свое сохраняйте чистым, не оскверняя его, а коль осквернили, то очистите его покаянием; не возгордитесь, не воздайте злом за зло. Весьма ненавидит Господь Бог наш злопамятного человека». Следует оставить «безумье и неправду».
И призыв пастырей был услышан; медленно собиралась Русь под знамя московского князя, и наступил момент, когда «рассыпались поганые в смятении и побежали непроторенными дорогами в лукоморье, скрежеща зубами и раздирая лица свои...», а в «Русской земле разнеслось веселье и ликованье. Преодолела слава русская хулу поганых»,
Долгие думы были пережиты и выстраданы в эти годы сурового и беспощадного иноземного гнета. Не одно поколение русских людей размышляло о смысле исторического процесса и о смысле жизни, и в конце концов навсегда утвердилось в мысли, что Бог не в силе, а в правде. Были обдуманы и решены все вопросы внутренней и внешней политики на много столетий вперед. Идеалы свободы русского человека утвердились прочно. В те суровые века только свободно делающий свое дело народ мог отстоять свое право на существование. Из-под палки такого дела не сделаешь. «Ляжем костьми, мертвые бо срама не имут». Но надо было не только лечь костьми, но научиться жить, выработать такие идеалы, в которых дело земли и твое дело будут неразделимы. Горели села и города, никто не знал, где застанет его завтра, женщины не успевали рожать детей, и на громадных пространствах среднерусской долины белели лишь кости и летали вороны. В таких условиях каждый человек должен был знать свое место в общем деле. А дело было действительно общим. Считается, что только в результате походов Батыя русских осталось не более одной четверти, из десяти минимум погибло семь человек. А с запада двигалось крестоносное воинство.
И когда по слову Сергия Радонежского и под стягом Дмитрия Донского силы врага были надломлены, вся программа дальнейшей народной жизни была полностью и на долгие века готова. Каждый русский человек — крестьянин и боярин, дружинник и великий князь — точно знал, что хорошо и что плохо, чему поклоняться и чего беречься. Все говорили одним языком и всем сердцем поклонялись одному Богу. К этому времени уже существовали прочные традиции народной жизни. Предстояло воплотить свои идеалы в законченную организацию государственной жизни.
Всем было дело, и все были нужны. Рук не хватало. Только с величайшим напряжением всех сил можно было рассчитывать на успех. Ведь последний набег крымских татар приходится на время правления императрицы Елизаветы, и сам Суворов мог бы вполне угодить в рабство и быть проданным где-нибудь на невольничьем рынке Кафы или Стамбула. Такая же судьба могла бы постигнуть и Ломоносова, и профессора Шлецера, любившего порассуждать о том, что первично — норманны или славяне.