16 июня 1771 г., покидая земную жизнь, свои аббатства и своих танцовщиц, граф де Клермон «отправился на вечный Восток». 24 июня группа исключенных из Ложи, связанная с герцогом Люксембургским, добилась согласия герцога Шартрского (будущего герцога Орлеанского), кузена короля, принять пост Великого Мастера. Благодаря его высокому покровительству, лица, исключенные из ложи, смогли вновь войти в нее. Новому Великому Мастеру было тогда 29 лет. Он был человеком несколько беспокойного нрава, лишенным аристократизма и совершенно не знавшим масонских обычаев. Тем не менее он мог дать ложе возможность пользоваться блеском своего громкого имени и благородного происхождения, а герцог Люксембургский, имевший звание генерального администратора, был абсолютно свободен в принятии любых решений.
9 августа 1772 г. группа вновь принятых в Ложу, к которым присоединился Совет Императоров Востока и Запада, создала ознакомительную комиссию с целью «реформировать правление ордена, реорганизовать высокие степени масонства и выработать новые уставы». 24 декабря специально созванная ассамблея заявила о роспуска Великой Ложи Франции. 9 марта следующего 1973 г. ассамблея создала новое объединение масонов — Великую Национальную Ложу Франции. 22 октября 1773 г. после многочисленных подготовительных собраний это объединение созвало генеральную ассамблею, во время которой оно приняло название Ложи Великий Восток Франции. Одновременно Светлейший, Достопочтенный и Дорогой Брат, герцог Шартрский, был торжественно провозглашен Великим Мастером ордена масонов Франции.
Огромным преимуществом этого нового образования было то, что оно подчинялось формальным уставам и в нем была создана центральная власть с руководящим органом, в который были призваны депутаты от всех существующих лож. Будучи настоящей «масонской демократией», эта организация снискала симпатию большинства братьев. Однако некоторое число венераблей и Совет Императоров не согласились с этим решением и остались верны Великой Ложе Франции. Таким образом, до самой революции происходила постоянная борьба влияний между этими двумя соперничающими организациями, в то время как герцог Шартрский объезжал Францию, принимая почести с обеих сторон и не вмешиваясь в их противостояние45.
VI. Масонство и король
Быстрое развитие масонства не могло не привлечь внимание общественности, а также правительства. 16 февраля 1737 г. в докладе начальнику полиции о том, что говорят в Тюильри и в Пале-Ройяль, сообщается: «Здесь все только и обсуждают успехи ордена фримасонов. Все великие и малые личности стараются туда вступить, это настоящий фурор». Широкая публика, любопытная и заинтригованная, развлекается на масонских церемониях, которые кажутся ей забавными, и на банкетах в харчевнях, которые ей кажутся главными масонскими мероприятиями. Об этом же пелось в куплетах:
Пропоем же хвалу франкмасонам, Шикарным и важным персонам.
Любят вместе собраться,
Чтоб как свиньи нажраться,
Вот и все колдовство франкмасоновх.
Представители власти, напротив, восприняли все это серьезно. Старый кардинал де Флери, который был тогда премьер-министром, был весьма озадачен. Правительство всегда неблагосклонно относилось к тайным обществам, поскольку не хотело, чтобы ему мешали управлять страной. Мало того, тайное общество имело связи с англичанами, а его разделение на группы, тяготевшие к династии Стюартов и к оранжистам (сторонникам Оранской династии), могло сделать это общество источником политических интриг и помешать премьер-министру, который поддерживает хорошие отношения с Уолполом, но продолжает сохранять связи и со Стюартами, находящимися под защитой папы.
Присутствие графа де Сен-Флорентена в масонских ложах, напрасные переговоры шевалье Рамзая с кардиналом де Флери, которого хотелось бы заинтересовать масонской организацией46, — всего этого было недостаточно, чтобы рассеять недоверие к масонам. Кроме того, законы королевства незыблемы, публичные собрания запрещены. «Король не желает, чтобы люди собирались вместе», — отвечает кардинал де Флери Рамзаю.
46
Эта ложа была представлена кардиналу как более достойная его покровительства организация, чем даже та, которую основал кардинал Ришелье под названием «Французской Академии» (письмо от 20 марта 1737 г.).