Масонство в своем храме восстанавливает, пожалуй, не столько «наследие» строителей Соломона или (что исторически более обосновано) средневековых вольных каменщиков, но наследие гораздо более древнее и универсальное, наследие человека, пребывающего в поиске правды, «homo religiosus» в самом подлинном смысле этого понятия.
Как писал М. Элиаде, храм, всякий храм является «не только «отражением мира» («imago mundi»), но также и воспроизведением на Земле трансцендентной модели»[15]. Элиаде утверждает, что еще до того, как появились известные нам храмы, человек уже жил опытом «священного пространства», отграниченного от окружаю щей среды. Вспомним и мы о кельтских священных рощах или о самой греческой этимологии слова «храм», восходящей к понятию «священная ограда».
Итак, масоны собираются в храме с тем, чтобы работать «без передышки» над собственным совершен ствованием, о чем и напоминает им и каждому новоприбывшему Мастер. В масонском лексиконе совершенствование равнозначно этике самостроительства. Масон призван вечно строить. Его безусловный долг- можно было бы сказать, его «дхарма»[16] — состоит в том, чтобы продвигать дело роста, подъема, познания. Это то Великое Дело, о котором говорится в герметической традиции[17] и которое масон должен совершать в самом себе, с тем чтобы затем передать его внешнему миру.
Симвология масонского храма направлена, как мы увидим, главным образом на реализацию этой конструктивной созидательной этики (подчеркнем: целенаправленной этики, а не лишенной четкой морали).
После того как масоны вошли в храм и руководители ложи заняли свои места, начинается Работа. Согласно ритуалу, она символически начинается ровно в полдень, подчеркивая солярность события. В полдень перпендикулярные лучи солнца освещают и согревают землю с наибольшей интенсивностью. Это — магическое мгновение, благоприятствующее трудам масонов, которые связывают все свои чаяния с понятием Света.
Мастер повелевает присутствующим убедиться, что храм должным образом «защищен», и приступает к ритуальному диалогу с двумя Смотрителями. Первый находится на Западе. Он следит за движением солнца и закрывает храм лишь после того, как удостоверился, что работающие получили причитающееся. Второй — на Юге. Он объявляет братьям об окончании Работы и призывает их к отдыху, во время которого восстанавливаются силы, происходит воссозидание, а после отдыха — снова к труду.
Разумеется, речь идет о символических ролях, в которых звучит отдаленным эхом тайна мастерства вольных каменщиков. Психологическая нагрузка таких ролей двойная: с одной стороны, они включают братьев инициационную цепь, которая принимает их как звенья ритуал масонов всегда сочетает духовный труд с трудом физическим), — в этом выражены трудовые традиции средневековых вольных каменщиков (их братство бывают «оперативным» масонством, то есть практическим, связанным с профессией, в то время как «спекулятивным», то есть теоретико-символическим, именуется масонство нового времени). С другой стороны, они предваряют основополагающее масонское поучение — духовный труд и созидание, свершаемые на принципах совести и самодисциплины. Оба Смотрителя обязаны знать и скрупулезно выполнять свой долг. Известно, что в храме должны царить «разум, серьезность, благодеяние и веселие». Об этом напоминает Мастер, восседающий на Востоке, чтобы просвещать братьев своими знаниями, подобно тому как солнце, восходя на Востоке, освещает землю. Звание «мастер» неизменно сопровождается эпитетом «почтенный». Обратим внимание и на это слово. Употребление масонами этого слова уходит корнями в «Королевскую поэму» («Poema Regius»), известную рукопись оперативного масонства, относящуюся к 1390 г. Термин «почтенный», по-английски «worshipful», вошел затем в название Лондонского товарищества масонов (London Masons Company), которое в 1655 г. стало именоваться Почтенным товариществом масонов. Этот термин часто заменялся другим — «worthy», то есть «достойный»[18].
16
17