Как видим, все кандидатуры, кроме двух, Милюковым мотивированы совершенно убедительно: кабинет был составлен, как и намечалось, в партийных рамках «Прогрессивного блока». Мотив включения Керенского и Чхеидзе очевиден: исторический опыт XIX в. показывает, что буржуазия, встав у власти в результате победы буржуазно-демократической революции, туг же, не мешкая, начинает подыскивать своих Луи-Бланов. Что дело обстояло именно так, доказывается тем, что Чхеидзе предложили министерство, которого не было и которое, в случае его согласия, было бы специально для него создано. Керенскому пришлось отдать министерство юстиции, которое, конечно, в других условиях было бы отдано Маклакову или Набокову, которые считались самыми видными кадетскими юридическими авторитетами. Набоков писал, что был изумлен узнав о назначении министром юстиции Керенского, поскольку он полагал, что этот портфель будет, как и ожидалось, отдан Маклакову[19]. Мелкотравчатый и тщеславный Керенский согласился войти в состав псевдореволюционного правительства, Чхеидзе, который был на порядок выше своего «социалистического» союзника и в моральном и в политическом отношении, отказался.
Требует некоторого объяснения назначение Годнева. Ни в одном из пяти известных списков его фамилия не фигурировала. Вероятнее всего, его не было и в других списках, не дошедших до нас. Но в четырех списках «Государственный контроль» вообще отсутствует. Объясняется это второстепенностью самого поста. Только в списке «Утра России» в качестве Государственного контролера назван Ефремов. Почему же все-таки предпочли Годнева, человека гораздо менее авторитетного в блоковских кругах, чем председатель думской фракции прогрессистов? На наш взгляд, это объясняется двумя причинами: в годы войны Ефремов, по мотивам, изложенным нами в специальной статье[20], возглавил борьбу против Милюкова, стремясь отколоть от него даже часть кадетской партии. В качестве основного орудия борьбы он избрал требование ответственного министерства, которое было противопоставлено «министерству доверия», рьяно защищаемому кадетским лидером. Вторая причина — выход прогрессистов из «Прогрессивного блока» 1 ноября 1916 г. под предлогом очередного отказа блока принять прогрессистский лозунг, демонстрация, которая, несомненно, также носила в основном антикадетский характер. Поскольку решающую роль при формировании Временного правительства играл Милюков, он, надо полагать, расплатился с Ефремовым за его козни.
Трудно понять, почему выпал из тележки Савич в качестве кандидата на пост министра по военно-морским делам, поскольку он (фигурировал в двух списках из трех, найденных в бумагах Николая II. Возможно, потому, что этот пост с политической точки зрения также считался второстепенным, и блокисты решили на этом основании объединить его с военным министерством. Может быть, Милюков считал, что вводить трех октябристов в кабинет многовато. А возможно, и потому, что Савича, человека откровенно правого, было неудобно вводить в «революционное» правительство. Правда, B. Н. Львов в партийном отношении стоял еще правее, но здесь решающую роль сыграло соображение о полноте блоковского представительства, а также и то, что Львов считался в Думе самым крупным специалистом по части церковных дел.