дающего ее, вне всякого сомнения, полезную и нужную книгу как «написанную для сведения личных счетов» или, говоря его же словами, «образец беспринципной журналистики»118.
Н.Н. Берберова, доказывает А.И. Серков, специально включила в свой биографический словарь русских масонов начала XX века (666 человек) ряд лиц (А.И. Гучков, Г.Е. Львов, В.И. Вернадский и другие), которые никогда ни в каких ложах заведомо не состояли и состоять не могли119. Какие такие личные счеты с уже давно покойными русскими масонами могли быть у престарелой либеральной писательницы и журналистки120, восторженно встреченной своими единомышленниками во время посещения ею в 1989 году СССР121, — остается только гадать. Но вот относительно того, откуда дует здесь ветер, особенно сомневаться не приходится. Это, как доверительно сообщает нам сам А.И. Серков, покойная ныне Т.А. Осоргина (урожденная Бакунина) и ее окружение, возмущенное якобы грубой фальсификацией истории русского масонства в работе Н.Н. Берберовой122.
Особое недовольство, причем не только у Т.А. Осоргиной, вызвала концепция Н.Н. Берберовой, которая сводится, по словам А.И. Серкова, к следующему положению: с февраля 1917 г. масоны делали все для продолжения войны и тем самым играли на руку большевикам, в эмиграции же — способствовали признанию Советской власти123. Возмущение масонки Т.А. Осоргиной концепцией Н.Н. Берберовой понять можно. Можно понять, в конце концов, и самого А.И. Серкова: первым и единственным из современных российских историков, допущенных французскими масонами к своим архивам, был именно он. Только при чем здесь наука?
Пристрастность отзыва А.И. Серкова о книге Н.Н. Берберовой вовсе не исключает, однако, осторожного отношения к зафиксированным в ней фактам истории русского масонства. Особенно это важно, когда речь идет о сведениях, почерпнутых Н.Н. Берберовой не из официальных документов, а из ее частных разговоров с лицами, бывшими в свое время прикосновенными к дореволюционному масонству. Прямо надо сказать: комментарии Н.Н. Берберовой к такого рода сообщениям вроде: «слышано от Горького» или «слышано от В.А. Маклакова» — не слишком убедительны и требуют обязательной проверки.
Попадаются в работе Н.Н. Берберовой и ошибки фактического характера124. Однако и впадать из-за этого в крайность, как это делает А.И. Серков, тоже не стоит. «Вызывает лишь удивление, — пишет он в своей последней работе, — что даже в отечественных энциклопедических изданиях появляются ссылки на работу Н.Н. Берберовой, что заставляет серьезно задуматься об уровне российской науки, а точнее, той своеобразной мафии от науки, которая контролирует академические институты, научные фонды и издательства»125. Мафия в науке или групповщина всегда, ко-
ненно, существовала, но какое отношение имело и имеет это обстоятельство к Н.Н. Берберовой?Думается, что никакого. При всем критическом отношении к работе Н.Н. Берберовой игнорировать ее, к чему призывает Л. И. Серков, добросовестный историк не вправе.
Камень, о который споткнулся А.И. Серков, — это некритическое восприятие им масонской историографии в собственном смысле этого слова, то есть книг и статей по истории русского масонства, написанных во Франции самими масонами: «Записка о русском масонстве» Л.Д. Кандаурова, «История русского масонства первой половины XX века» П.А. Бурышкина (1887-1953), а также работы В.Л. Вяземского, Б.Н. Ермолова и К. К. Грюнвальда. Несмотря на внешнюю привлекательность их трудов (широкое использование документов масонских архивов и устных свидетельств «братьев», помогавших авторам своими консультациями), характерное для них отсутствие критического подхода к предмету исследования привело к тому, что рассчитывать на научные открытия здесь не приходится. Другое дело — чисто формальная сторона истории русских масонских лож в эмиграции. С этой точки зрения труды «братьев»-масонов имеют, конечно, огромное значение.
К сожалению, только немногое из написанного в этом плане «братьями»: работа К.К. Грюнвальда126, доклад В.Л. Вяземского127, небольшие отрывки из остающихся еще не опубликованными работ П.А. Бурышкина128, Л.Д. Кандаурова129 и М.А. Осоргина130 — опубликовано; все остальное — в архивах. За исключением записки Л.Д. Кандаурова, хранящейся в Российском центре хранения историко-документальных коллекций в Москве (ф. 730, on. 1, д. 173), все они, как правило, разбросаны по библиотекам и архивохранилищам Франции и практически недоступны для отечественных исследователей.