щики. Центром таким, утверждал С.П. Мельгунов, была тщательно законспирированная масонская организация190.
Книга С.П. Мельгунова пробила первую брешь в стене молчания в среде либеральной эмиграции во Франции вокруг политического масонства и его роли в революционных событиях 1917 года. Правда, о заговоре как таковом старались прямо не говорить, сводя все дело к роли негласных масонских связей в событиях этого времени (И.В. Гессен191, П.Н. Милюков192,
А. Тыркова-Вильямс193). Лед тем не менее тронулся, хотя понадобилось еще несколько десятилетий, прежде чем верная по своей сути версия С.П. Мельгунова стала обретать наконец в исследованиях историков зримые, осязаемые черты.
Следующий шаг в этом направлении сделал Григорий Аронсон. В октябре 1959 года в эмигрантской газете «Новое русское слово» он опубликовал подборку из четырех статей под общим названием «Масоны в русской политике». Проблема масонского заговора накануне февральской революции 1917 года получила у Г.Я.Аронсона свое дальнейшее развитие. Особенно неприятным для остававшихся еще в живых «вольных каменщиков» был его вывод о связи русских политических масонов начала XX века с большевиками194.
Переломными в буквальном смысле этого слова в историографии русского политического масонства начала века стали, несомненно, 1960-е годы: издание в 1966 году Борисом Эльки-ным подлинных масонских документов начала века195, публикации на масонскую тему Натана Смита (1968)196, Л.Хаимсона (1965)197, выход книг Джорджа Каткова «Россия. 1917. Февральская революция» (Лондон, 1967)198 и Григория Аронсона «Россия накануне революции» (Нью-Йорк, 1962)199, воспоминаний
А.Ф. Керенского (Нью-Йорк, 1965)200, В.А.Оболенского201 сделали свое дело, и то, что так долго и тщательно скрывалось, стало наконец явным.
Еще более это обозначилось в 1980-е и 1990-е годы, когда усилиями ряда исследователей (Н. Смит202, Б. Нортон203, Л. Хасс204, X. Кайлер205) удалось подвергнуть своеобразной инвентаризации источниковую базу по теме. Ощутимые успехи, достигнутые в это время западной историографией в исследовании русского политического масонства начала века, способствовали тому, что за разработку этой проблемы поневоле вынуждены были взяться и советские историки. Правда, на первых порах они попытались было подвергнуть сомнению сам факт существования русских политических масонов в начале XX века. Показательна в этом отношении разгромная рецензия Ю.И. Игриц-кого на книгу Джорджа Каткова, опубликованная в 1968 году на страницах журнала «История СССР»206. Однако уже в начале 1970-х годов тема эта (в разоблачительном по отношению к масонам контексте, конечно) получила неожиданную прописку и
в советской историографии. В 1974 году издательство «Молодая гвардия» массовым тиражом напечатало книгу историка-амери-каниста Н.Н. Яковлева «1 августа 1914 года», наиболее интересными страницами которой, собственно, и стали те из них, которые были посвящены роли масонов в событиях «победоносного» февраля 1917 года.
Опираясь как на уже известные к тому времени источники, так и источники новые, впервые введенные им в научный оборот (показания бывшего генерального секретаря Верховного совета «Великого Востока народов России» Н.В. Некрасова, данные им в 1920— 1930-х гг. в ОГПУ—НКВД СССР), Н.Н. Яковлев не только показал реальность самого факта существования думского масонства в России, но и впервые в советской историографии четко определил его роль и место в политической борьбе предреволюционных лет. Масонство, пришел к выводу Н.Н. Яковлев, играло роль «теневого штаба» либеральной буржуазии в борьбе за власть и, фактически, являлось руководящим центром в подготовке февральской революции в России207.
Как и следовало ожидать, реакция историков на книгу Н.Н. Яковлева была неоднозначной. Наиболее резко с ее критикой выступила «старая гвардия»: И.И. Минц208, Е.Д.Черменский209 и М.К. Касвинов210, обвинившие автора чуть ли не в возрождении «черносотенной» легенды о всемирном масонском заговоре. «Стариков» поддержали и авторы так называемого «среднего», послевоенного поколения советских историков: Е.Ф. Ерыкалов211,
О.Ф. Соловьев212, А.Я. Аврех213. Они, правда, в отличие от Е.Д. Черменского, не подвергали сомнению сам факт существования политического масонства и необходимость его изучения, но как историки-марксисты, решительно отказывались признать его сколько-нибудь значительную роль в свершавшихся в 1917 году событиях, усматривая в таком подходе умаление народного характера февральской революции и роли партии большевиков в ее подготовке. «Масонский сюжет есть, но масонской проблемы нет», — афористично заметил в связи с этим Аврехш. С ним не согласились, однако, Б.Ф. Ливчак215 и В.И. Старцев216.