ционные силы и добиться этим путем изменения политического курса и прорыва революционной базы на Восток.
Вопрос: При каких обстоятельствах вы встретились с представителем «Великого Братства Азии» Хаяном Хирвой и как поддерживали с ним связи ?
Ответ: Хаян Хирва явился ко мне в квартиру в Ленинграде, где я жил совместно с Кондиайном, и сообщил, что обо мне, как о разрабатывающем систему Дюнхор, он узнал от лам в дацане. О себе заявил, что хотя сам не является авторитетом в этой системе, но имеет о ней конкретное представление. Впоследствии он встречался со мной в Москве и там связался с Нага Навеном. В Москве Хаян Хирва разыскал мой адрес в Главнауке, где я тогда в конце 1923 года работал. В 1926 году, когда Королев поехал в командировку в Улан-Батор, я через него пытался установить связи с Хаяном Хирвой, через последнего с Нага Навеном, прибывшим, как мне сообщили ламы, во Внутреннюю Монголию. С Королевым было направлено письмо. Он был снабжен также мною листом, на котором были изображены некоторые символы, в том числе розенкрей-церовская роза с крестом для предъявления Хаяну в доказательство того, что Королев является моим представителем»^.
На вопрос следователя о том, каким же все-таки образом реализовывал он указания представителя «Великого Братства Азии» Нага Навена, А.В. Варченко отвечал, что через Г.И. Бокия, с которым он связался в конце 1924 года при помощи К. К. Владимирова и К.Ф. Лейсмейера. «В ходе общения с Бокием, — заявил он, — я привлек его интерес к мистической теории Дюнхор и установлению контакта с Шамбалой, с тем, чтобы продвигать эти вопросы в Политбюро ЦК ВКП(б) в соответствии с контрреволюционными задачами, поставленными Нага Навеном. Внешне эти свои шаги я обосновывал тем, что контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия, той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет. Во главе с Бокием и вокруг него с моим участием создалась группа братства, которая затем стала осуществлять функцию высшего совета «Единого Трудового Братства». Группа создавалась на основе указаний Нага Навена, а затем уже упоминавшегося Круглова, что изучение мистических теорий «древней науки» допустимо либо в порядке прямого, преемственного посвящения в степень ученика и брата, либо в порядке сообщения знаний правомочному коллективу, и что к этому изучению могут быть привлечены лишь лица, достигшие 45-летнего возраста. Какого-либо индивидуального посвящения члены группы не проходили, поскольку братству были чужды всякого рода ритуальные посвящения. Группа была организована в порядке 2-го типа приема членов братства. Группа была создана в Москве на условиях полной конспирации. Я обязался перед группой, что все мои связи будут контролироваться ею, в том числе подыскание учеников братства хотя бы только для этического воспитания. В этот же период я дал члену Совета братства Кондиайну,
который находился в Ленинграде, указание вести работу в Ленинграде по вовлечению в братство ряда профессоров (Парчук, Каш-кадамову Никитин, Ризен)у ознакомить их с уставом, правилами и требником, с тем чтобы после они прибыли ко мне для получения ученического посвящения, заключавшегося в разъяснении обязанностей ученика братства. Ученичество, как я уже показывал, имело целью приобщение в дальнейшем ученика к работе братства в полном объеме»65.
В сентябре 1937 года следствие было закончено, обвинительное заключение подписано, и начались расстрелы. Первым по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР (ст.58, п.6, 8 и 11 УК РСФСР) расстреляли 9 сентября 1937 года
A. А. Кондиайна, обвиненного в том, что он якобы был организатором и руководителем ленинградского отделения ордена розенкрейцеров и принимал участие в подготовке теракта против И.В. Сталина. Что касается проходивших с ним по делу других «розенкрейцеров» — сотрудника Института мозга профессора
B. П. Кашкадамова, А.К. Борсука, К.И. Поварнина и Л.Л. Васильева, то их дело было выделено в отдельное производство, обнаружить которое исследователям до сих пор так и не удалось. Известно лишь, что В.П. Кашкадамов работал в последние годы жизни в педагогическом техникуме в Ленинграде. Умер он в январе 1941 года66.
В сентябре 1937 года был расстрелян бывший чекист К.Ф. Лейсмейер-Шварц, 26 декабря — В.Н. Королев, 15 ноября — Г.И. Бокий, 21 ноября — И.М. Москвин, 30 декабря — Л.Н. Шишелова (Маркова).
Пострадали и жены «врагов народа»: Э.М. Кондиайн и О.П. Варченко, которые получили по 8 лет концлагерей. Еще более сурово обошлось Особое совещание с женой И.М. Москвина — Софьей Александровной, дочерью обрусевшего француза Александра Доллера и еврейки-народоволки Софьи Наумовны Шехтер. Надо сказать, что И.М. Москвин был не первым мужем Софьи Александровны. До 1923 года она была замужем за его другом Г.И. Бокием, от которого имела двух дочерей. Одна из них, Оксана Бокий, вышла замуж за будущего писателя Льва Разгона (это была его первая жена). Живя в первые годы после женитьбы в семье Москвиных, он хорошо знал героев этой истории и оставил о них весьма колоритные воспоминания, о которых у нас уже шла речь. Несмотря на развод, отношения между Софьей Александровной и ее бывшим супругом были самые хорошие и Г.И. Бокий был своим человеком в семье Москвиных.