Последующие исследования только подтвердили справедливость такого вывода. Русское масонство, вынужден констатировать уже современный российский историк О.Ф. Соловьев (кстати, весьма и весьма лояльно к нему относящийся), в качестве оформленного течения нигде и никогда не служило двигателем общественного прогресса, никогда не было поборником подлинной демократии и не внесло никакого «самостоятельного вклада ни в область политики, ни в сферу общественной мысли»ш. Не менее определенно по вопросу о «прогрессивности» масонства в связи с «правдой», которую якобы олицетворяла собой деятельность таких известных членов масонских лож, как Н.И. Новиков
и Л.Н. Радищев, высказывался в свое время и наш философ и публицист В.В. Розанов. Соглашаясь, в принципе, с тем, что масоны XVIII — начала XIX века проповедовали «правду и высокочеловеческую правду», он справедливо замечал вместе с тем, что «правда» эта была явно не ко времени и объективно вредна для России, так как духовно разоружала ее перед лицом ее злейших врагов. И если бы, подчеркивал В. В. Розанов, не дай Бог она, эта правда, «расползлась в десятках и сотнях тысяч листков, брошюр, книжек и журналов по лицу Русской земли, — дошла бы до Пензы, до Тамбова, Тулы, объяла бы, наконец, и Петербург, то пензенцы и туляки, смоляне и псковичи не имели бы духа отразить Наполеона. Вероятнее они призвали бы способных иностранцев завоевать Россию, как собирался позвать Смердяков и как призывал их к этому идейно «Современник»; также и Карамзин не написал бы своей истории»115.
Духовно разоружая противостоящие ему народы и их интеллектуальные национально-ориентированные элиты, основное внимание масонство сосредотачивает на так называемом «правящем классе» общества. Очевидная неоднородность этого класса, противоречия, раздирающие его, приводили и приводят к тому, что и в масонские ложи зачастую попадали и попадают люди, культурные, идеологические и политические устремления которых, несмотря на принадлежность к одному и тому же общественному классу, далеко не совпадают.
Неудивительно поэтому, что уже применительно ко второй половине XVIII века в русском масонстве можно выделить три струи: либеральная, представленная главным образом Елагинским союзом, консервативная (шведские ложи) и мистико-просветительская, представленная московскими розенкрейцерами 1780-х годов. В первой четверти XIX века говорить о розенкрейцерских ложах как очагах просветительства уже не приходится, и, наряду с ложами шведского обряда (Великая Директориальная ложа «Владимира к порядку» и сменивший ее Провинциальный союз), теперь и их уже смело можно причислить к консервативно-охранительному крылу вольного каменщичества в России.
Либеральное же крыло его представляли теперь мастерские французского обряда (ложи «Соединенных друзей», «Палестины» и союз Великой ложи «Астреи»). Выделять еще и так называемое радикальное крыло в масонстве первой четверти XIX века, представленное декабристами, как предлагают некоторые исследователи, едва ли целесообразно. Дело в том, что уже с 1810 года масонские ложи были взяты под жесткий правительственный контроль. Не случись этого (кто знает?), целый ряд масонских лож действительно мог бы превратиться в конспиративные ячейки антиправительственного заговора, однако этого, как мы знаем, все же не произошло, и радикально настроенные братья по необходимости вынуждены были вынести подготовку антиправительственного заговора за пределы масонских лож. Другое дело, что именно масонство во многом определило не
только возникновение и организационное строительство, но также и тактические установки на военный заговор преддекабрист-ских и первых декабристских тайных организаций.
Реформы 1860-х годов, удовлетворив основные чаяния либерального русского дворянства, резко тем самым сузили потенциальную общественную базу масонства в стране. Сказывался, несомненно, и факт официального запрещения масонских лож. Во всяком случае, рисковать карьерой ради масонского братства либералы во второй половине XIX века не хотели. Радикалам же из «Народной воли» и других подобных ей разночинских в своей основе организаций в масонских ложах делать было нечего. Конечно, «по духу» масоны в России были всегда, но как организационно оформленное общественное явление во второй половине XIX века масонство прекратило свое существование.