К сожалению, как это часто бывает, далеко не всегда наши добрые намерения находят понимание у коллег по ремеслу историка. Не стал исключением в этом отношении и много помо-
гавший мне на первых порах профессор В.И. Старцев. Всячески поддерживая мой интерес к оккультному, мистическому масонству, он, можно сказать, в штыки воспринял даже робкие попытки автора этих строк включить в сферу своих научных интересов масонство политическое, которое он рассматривал как свою вотчину. Сказывались, видимо, и радикально-демократические установки, которых придерживался в это время Виталий Иванович, что давало ему повод полагать, что он найдет в моем лице некоего оппонента по отдельным вопросам истории масонства.
В итоге, после очередной моей публикации на масонскую тему в журнале «Молодая гвардия» В.И. Старцев на заседании кафедры русской истории РГПУ им. А.И. Герцена 11 июня 1996 года, где я работал, взял да и огласил свое «Заявление» по этому поводу. Поскольку в демократических кругах журнал «Молодая гвардия» считался тогда (не знаю, как теперь) антисемитским, спровоцировать инцидент, зная о радикально-демократических убеждениях и характерном для Виталия Ивановича обостренном чувстве самолюбия, не допускавшем посягательств на его тему, было несложно. Это и было блестяще осуществлено тогдашним ближайшим окружением профессора.
«Взявшись за мою тему, В. С. Брачев решает ее по-своему, — заявил здесь В. И. Старцев. — Он берет из опубликованных (в том числе и мною) источников и научных работ то, что дает ему возможность выстроить некую концепцию, соединяя добытые трудом других научные факты с домыслами и фантазиями врагов русской интеллигенции и демократии». Однако основной пафос заявления В. И. Старцева был все-таки не в том, что, взявшись за его тему и использовав его наблюдения, я якобы нарушил тем самым некие неписаные правила научной этики. Ведь научные труды, собственно, и пишутся для того, чтобы последующие исследователи по-своему, со ссылками, конечно, их и использовали в своих концепциях. В.И. Старцев это, конечно же, хорошо понимал. Отсюда и основной акцент его заявления — принципиальное размежевание со мной. «Статья В. С. Брачева, — пишет он в своем заявлении, — вполне вписывается в националистический и антисемитский курс журнала «Молодая гвардия», что говорит о том, что он избрал этот орган печати вполне сознательно. Это бросает тень не только на кафедру — может быть, кому-либо эти взгляды покажутся симпатичными, — сколько на меня, как заведующего кафедрой... Я решительно заявляю, что не разделяю политических симпатий Виктора Степановича Брачева и не несу никакой моральной ответственности за его данное и подобные выступления. Л подобное предположение могло бы возникнуть: некоторые могут подумать, что В. С. Брачев советовался со мной...»
Собственно, для этих «некоторых» из наиболее радикальноантирусски настроенных представителей демократически ори-
ентированной общественности в его ближайшем окружении, мнением которого, как оказалось, В.И. Старцев так дорожил, и предназначалось его заявление. Именно в этой среде надо искать его адресата.
Дело это, как говорится, прошлое, и я бы не стал вспоминать здесь об этой неприятной истории, если бы не очередной наскок на меня некоего радикального демократа, явно недовольного научно-объективистским направлением моих изысканий на масонскую тему. Речь идет о младшем научном сотруднике Государственного Эрмитажа Арсении Соколове, который в своей обширной публикации в издающемся в Петербурге «Журнале для ученых «Клио» обвинил меня в приписывании «либералу и демократу» В. И. Старцеву взглядов, с которыми тот якобы «боролся всю свою жизнь»14.
Что касается того, с кем и почему боролся В.И. Старцев всю свою жизнь, то, учитывая его жесткую полемику и непростые личные отношения с рядом историков либерального круга, особенно в оценке роли и значения масонства в истории России начала XX века, о чем у нас еще пойдет речь, то это вопрос, как говорится, непростой. Во всяком случае, симптоматично, что на последнюю публикацию В.И. Старцева — его возмущенное письмо в редакцию журнала «Вопросы истории» (1999)15, как раз и посвященное полемике с историками-либералами (В.В. Поликарпов) по истории русского масонства, в своем перечне его работ по истории масонства А.В. Соколов указать «забыл» или, вернее, не захотел16. А ведь его с полным основанием можно рассматривать как своеобразное историографическое завещание ученого. Нелепым по своей сути является и недовольство А.В. Соколова моими частыми ссылками на В.И. Старцева, при том, что выводы при этом зачастую я делаю свои. Но на что тут, как говорится, обижаться?