К паперти подкатил шикарный автомобиль. В него взвалили сэра Джошуа Филлипса и увезли домой…
Невеста сочла нужным упасть в обморок. Что же ей другое оставалось делать?
Кругом быстро собралась толпа. Говорили с ужасом о катастрофе, о внезапной кончине жениха. Какая-то старушка плакала. Какой-то тип в черных очках уверял, что жених пал жертвой отравы.
Джек снял «Глориану». Он испытывал глубочайшее удовлетворение.
На другой день, перед тем, как отправиться на заседание банковского синдиката, Джек встретился с Гольтом и не утерпел, чтобы не рассказать ему о вчерашней свадьбе.
— Да ведь это один из акционеров завода Массены! — расхохотался Гольт. — Что вы с ним сделали?
Но он спохватился и стал журить Джека за мальчишество.
— Я не для того исправил вам «Глориану», чтобы вы занимались такими выходками! У нас с вами великие задачи, и надо беречь «Глориану» для них.
— Но ведь я боролся с капиталом! — улыбнулся Джек.
— Надо бороться иначе!
Несколько повторных посещений синдиката в роскошном, принадлежащем Моргану дворце убедили Джека и «Аранджи», что слухи о предстоящем англо-французском займе вполне соответствуют истине. Заем предполагался в 500.000.000 долларов. Американские банки проявляли величайшую предупредительность. На заседаниях присутствовал английский посол и сын старика Моргана, Джон Пир-понт Морган, в качестве главы банковского синдиката. Джек сразу узнал его. Действительно, это был тот самый джентльмен, который на его глазах явился в квартиру № 80 к Фата-Моргане. Джек питал к нему острую ненависть не только как к эксплуататору-миллиардеру, но и как к эксплуататору миссис Шельдон.
Франк Гольт ничего не знал о последнем обстоятельстве, но умело разжигал ненависть Джека на социальной почве. Он говорил юноше:
— Вот это-то и есть самый настоящий паук-буржуа! Старик, по крайней мере, хоть гнул спину, старался, работал, добывая свои миллиарды. А этот молодец с раннего детства не ударил пальца о палец, а между тем, тысячи рабочих рук и весь пот и кровь людей к его услугам. Жнет, где не сеял, собирает, где не рассыпал…
И в заключение Франк неизбежно повторял:
— А теперь в руках таких людей судьба и жизнь миллионов безответных тружеников, которых гонят там, в Европе, на бойню!.. Да, чего доброго, погонят и у нас, в Америке!.. И вас, Джек, погонят!
— Ну, да, как бы не так! — сердился Джек.
В самом деле, подумать только, Джон Пирпонт Морган усядется в мягком кресле у Фата-Морганы, а его, Джека, посадит в окопы. И еще десятки тысяч других таких же Джеков, молодых, полных жизни, надежд, жажды счастья! Подумаешь, как легко таким типам распоряжаться чужой жизнью, сидя в кресле у камина! Нет-с! Молодые и жаждущие жизни люди, пожалуй, и готовы идти в бой, но только не на аркане у капиталистов, а против самих капиталистов.
Франк Гольт слушал эти горячие тирады и только одобрительно ухмылялся.
Последнее заседание синдиката было чрезвычайно оживленное и даже торжественное. Присутствовали все представители американских банков и разные высокопоставленные лица. Джек даже не знал, кто они такие, да и не интересовался этим. Его гораздо более занимала сама по себе махинация займа, в которой он, впрочем, с трудом разбирался. С особым, весьма недоброжелательным интересом относился он, конечно, и ко всему, что касалось лично Джона Моргана. Джек с большим трудом удерживался от смущавших его воображение выходок. Ему смертельно хотелось, пользуясь своей «Глорианой», побить надменного миллиардера. Но он удерживался от этого, памятуя наказ Гольта:
— Никаких эксцессов! Сидите, наблюдайте, слушайте, запоминайте! Ждите, когда придет время!
Представитель одной из фирм, секретарь синдиката мистер Дэвисон прочитал на последнем заседании доклад. Он выразил уверенность, что заем найдет благоприятный отклик во всей стране и в самое короткое время будет покрыт в несколько раз.
Секретарю поаплодировали. А затем встал сам Морган, напыщенный, с презрительно сытым выражением лица, и произнес речь.
Смысл ее (по крайней мере, так понял ее Джек) заключался в следующем: толпа не поживится на этом займе ни одним центом. Зачем разбазаривать выгодный заем среди каких-то типов, которые даже одного жалкого миллиарда никогда в глаза не видали! Нет, выгоды займа должны попасть исключительно в карманы к «порядочным людям», т. е. к таким, которые с миллиардами хорошо знакомы и знают в них толк, как в вине или сигарах. Недаром же составился синдикат банков. И недаром же он, Джон Пир-понт Морган, избран главой синдиката. И вот он, Джон Пирпонт Морган, провозглашает лозунг: «Ни единой облигации толпе! Все банкам! Все порядочным людям!»
Банки заорали: «Правильно!» — и все присутствующие «порядочные» люди устроили оратору овацию. И тут же была объявлена подписка на заем. На завтра было назначено последнее заседание для подписания договора о займе, а после него, там же, во дворце Моргана, — завтрак и раут.
— Для «порядочных людей»! — пробормотал Джек, сидя в амбразуре окна с «Глорианой». — Ну, а я, «непорядочный», тоже буду там! Приглашение можете мне не посылать! Я и без него явлюсь!..
Вечером он ел в «Аранджи» «бортш» и новое национальное кушанье «кольдун» и сообщал все подробности о сегодняшнем заседании Гольту и Якобсону — толстому немцу с золотой цепью на животе. Хозяин таверны шмыгал около них и прислушивался.
— Хорошо, — флегматично промолвил Гольт. — Будем действовать! Вам, Джек, придется сыграть завтра ответственную роль!
Якобсон молча кивнул головой, подтверждая это.
— Что я должен сделать? — спросил Джек, покраснев.
Гольт наклонился над столом и что-то написал на лоскутке бумаги. И затем передал Джеку. Джек прочитал:
«В случае подписания займа вы будете убиты!
„Глориана“».
— Что же это значит? — спросил юноша.
— Вы должны завтра утром перед раутом проникнуть к Моргану в кабинет и оставить у него на видном месте записку такого содержания.
— Но ведь заем все равно будет подписан!
— Тогда вы осуществите угрозу!
Джек побледнел.
— Боитесь? — усмехнулся Якобсон.
— Нет, не то… — пробормотал Джек. Ему было неловко признаться, что ему жутко убивать человека. Поколотить, вздуть так, чтобы небо с овчинку показалось, — это было бы гораздо проще!..
Гольт и Якобсон, по-видимому, поняли его.
— Таким людям, как Морган, не должно быть места на земле! — сказал Якобсон. — В сущности, давным-давно следовало бы пустить его в тираж вместе с остальными четырьмястами «порядочными людьми»!
Гольт со своей стороны сухо промолвил:
— Во всяком случае, Джек, вы связаны известной дисциплиной! И раз центральный исполнительный комитет «Аранджи» возлагает на вас поручение, вы обязаны его выполнить!
И, помолчав, прибавил:
— Нужно быть мужчиной, Джек!
И Джек, с таким удовольствием коловший булавками мистера Филлипса, решил, что ему в самом деле пора остепениться. Война войне! И смерть негодяям!
III
Автомобиль за автомобилем подъезжали к дворцу Моргана на Линкольн-Стрите; они въезжали в роскошную палатку, сооруженную у подъезда и декорированную экзотическими растениями. И случайные прохожие уже не могли видеть, кто вылезает из автомобилей и входит в грандиозный, отделанный мрамором вестибюль.