― Я имею в виду… как ты думаешь, твой дядя ищет тебя? Нас?
― Я не знаю. Но мы не можем рисковать.
― А что будет с моей бабушкой?
― Я собираюсь вернуть тебя к ней домой в целости и сохранности.
Я нахмурилась.
― Но… что-то должно происходить. Иначе сейчас ты отвез бы меня к ней, а не прятал в лесу.
― Ты видела наемников в той лодке, которая преследовала нас.
― Да, но почему они до сих пор ошиваются поблизости? Если только…
― Все будет в порядке. Мы просто проявляем излишнюю осторожность, вот и все.
Я ухмыльнулась в темноте.
― Ты очень осторожный человек, не так ли?
― Не всегда, нет.
― Мне трудно в это поверить.
― Верь во что хочешь.
Сзади мне было хорошо и жарко… но спереди было холодно, и я повернулась.
Наверное, можно сказать, что я была большой ложкой, а он ― маленькой…
Только он был самой гигантской маленькой ложкой, которая когда-либо существовала, а я крошечной большой рядом с ним.
Но я чувствовала, как его задница прижимается прямо к моему тазу.
О, Боже…
Мне так хотелось дотронуться до него…
Но я довольствовалась тем, что приподняла футболку, чтобы прижаться холодным животом к его теплой спине.
― Лучия, ― сказал он раздраженным голосом.
― Что? ― спросила я, защищаясь, хотя знала, что он собирается сказать.
― Я сказал ― никакого дерьма.
― Это не дерьмо ― я просто пытаюсь согреться.
― Ты подняла футболку.
― Мои сиськи все еще прикрыты! ― огрызнулась я.
― И они прижаты к моей спине!
― О-о-о, мне так жаль, что у меня есть эти части тела.
― Знаешь что? Ничего не выходит. Возвращайся в свою комнату.
В комнату, где холодно и ждут плохие воспоминания.
Воспоминания, ради побега от которых я готова на все.
― Нет, ― вызывающе ответила я.
Он резко развернулся, чтобы посмотреть на меня.
― Убирайся.
В этот момент я уже не могла отступить, поэтому сказала:
― Если тебе так хочется побыть одному, иди сам в другую кровать. Эта теплая.
― Эти двухярусные кровати крошечные ― эта едва ли достаточно большая для меня…
― Как скажешь, ― сердито сказала я и повернулась к нему спиной. ― Ну вот, мои сиськи больше не упираются в тебя, доволен?
― Нет. Убирайся. СЕЙЧАС.
― Почему бы тебе не отвалить.
И тут он напугал меня до смерти.
Он вскочил с кровати и сорвал с меня одеяло.
― Я сказал, уходи!
Но он совершил ошибку.
В лунном свете мне все было видно.
У него был стояк.
И Боже, что это был за стояк.
Он все еще был в его черных трусах, но торчал в сторону ― и был таким большим и длинным, что оттягивал пояс боксеров.
― Ни хрена себе, ― воскликнул я, а затем рассмеялась. ― Так вот в чем дело.
― В чем дело?!
Я фыркнула.
― Ты возбужден и тверд как скала, но ты слишком труслив, чтобы что-то с этим сделать.
Зря я это сказала.
Мои слова его сильно разозлили.
Он нахмурился так, будто собирался меня убить.
Затем схватил меня за правую лодыжку и без особых усилий потянул к краю кровати.
Он двигал меня так быстро, что я чувствовала, как моя кожа горит от трения о простыни.
Не буду врать, от такого грубого обращения я почувствовала тепло и в других местах.
Но я была зла и немного напугана, поэтому начала вырываться.
Я ударила его левой ногой и закричала:
― Я тебя ненавижу!
К моему несчастью, нога попала ему в живот.
Я бы сказала ― к несчастью для него, но он, наверное, даже не почувствовал этого. Это было похоже на удар ногой по чуть более мягкой версии кирпичной стены.
Но мне не повезло, потому что это еще больше его разозлило.
Он перекинул мою правую лодыжку через левую и перевернул меня на живот.
Я попыталась отодвинуться от него подальше.
Но моя задница торчала в воздухе.
И он шлепнул меня по ней.
Это был не тот шлепок, которым он наградил меня, когда я болталась на его плече в университете.
Это был ЖЕСТКИЙ шлепок по заднице.
― АААА! ― закричала я.
Было больно – и в то же время так приятно.
Что-то глубоко между ног вибрировало.
Но меня возбуждали не только адреналин и ощущения.
Меня возбуждало то, что он наконец-то что-то сделал.
Я посмотрела на него через плечо.
Он, похоже, был немного шокирован своими действиями… Но он смотрел на мою задницу так, словно перед ним положили большой кусок торта, а он был голодающим.
Часть того, что я сказала дальше, было вызвано тем, что я была возбуждена…
Но еще это было связано с воспоминаниями о том, как он унизил меня на глазах у всех студентов.
― И это все, на что ты способен? ― сказала я, в моем голосе прозвучало презрение.