― Похоже, у тебя крутые невестки, ― сказала я в восхищении.
Он кивнул.
― Это правда.
Он также рассказал мне истории о своих вероломных дяде и кузене. Фаусто и Аурелио не только сговорились убить Массимо и его братьев, но и настроить против них остальных членов Cosa Nostra.
― На нас с Ноной это и правда подействовало, ― сказала я, немного напуганная тем, насколько эффективными оказались действия его дяди.
― К счастью, твоя бабушка прислушалась к моим словам.
― Я тоже, ― надулась я, желая получить свою долю благодарности.
― И ты тоже. ― Он сделал паузу. ― …после некоторых уговоров.
― С помощью твоего члена? ― поддразнила я, протягивая руку и ощупывая его спереди через джинсы.
― Именно это убедило тебя? ― спросил он с ухмылкой.
― Ага. Члено-дипломатия.
Он от души рассмеялся.
― Я думал перекинуть тебя через плечо и отшлепать по заднице, но мне больше нравится ― члено-дипломатия.
― Ну, я люблю, когда меня шлепают… но да, мне тоже больше нравится члено-дипломатия, ― согласилась я.
― Да? ― прорычал он.
Он остановился, повернулся ко мне лицом и притянул меня к себе, положив руки мне на задницу.
― …да, ― прошептала я, чувствуя, как его член становится твердым под джинсами.
Это был один из тех случаев, когда мы оказались на земле среди папоротников.
Глава 64
Лучия
В общем, секс был просто охренительно классным…
До тех пор, пока я снова чуть не испортила его очередным вопросом.
Однажды ночью мы лежали в постели после очередной серии множественных оргазмов, и я водила пальцами по его коже.
Я заметила, что на его теле есть несколько круглых шрамов.
― Это пулевое ранение? ― спросила я, указывая на один из них на животе.
― Угу.
― У тебя их два?
― Вообще-то, три. Профессиональный риск.
― Они появились одновременно?
― Нет. ― Он стал указывать на них по очереди. ― Это было во время перестрелки, когда мне было 20 лет… это случилось пару лет назад, когда конкурирующая семья преследовала меня и моих братьев… а это ― когда защищал Алессандру во Флоренции.
Последнее ― это линия шрама на руке, как будто кто-то порезал его лезвием.
― Ты защищал ее? Как?
― Вообще-то она защищала меня ― просто я тогда этого не знал. Помнишь Турка? Он пытался похитить Алессандру во Флоренции. Я помог ей добраться до нашей машины, но они не убили меня только потому, что не хотели попасть в нее.
― Ну, ты же все равно ее защищал, ― запротестовала я.
― Это моя работа, ― бесстрастно ответил он.
― Ты имеешь в виду, в твоей семье? Ты, типа, телохранитель?
― Нет, это моя работа как мужчины.
Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него.
― Что ты имеешь в виду, говоря ― работа мужчины?
― Мужчины должны быть защитниками. ― Он улыбнулся и погладил рукой мою щеку. ― Хотя… иногда… они сами становятся теми, кого защищают.
Я поняла, что он говорит о том, что произошло в сарае.
Я поцеловала его руку и улыбнулась…
Но мне все равно хотелось знать, о чем он говорит.
― То есть ты считаешь своим долгом защищать всех женщин?
― Ну… если я могу, то, наверное. Но я говорил конкретно о семье.
― Например, о твоей невестке, ― сказала я.
― Да. Хотя в то время она еще не была моей невесткой.
Я знаю, что это было совершенно иррационально…
Ведь эта девчонка вышла замуж за его брата и теперь стала его сестрой.
Но меня пронзила ревность.
Не знаю, почему…
Хотя, может быть, это была мысль, что он мог бы сделать это для любой другой женщины, кроме меня.
Массимо продолжал, не обращая внимания на зеленоглазое чудовище, грызущее мое сердце.
― Я имел в виду скорее жену мужчины и его детей.
Не подумав ― и, вероятно, потому, что я все еще ревновала, ― я сказала:
― Значит, ты будешь защищать наших детей.
Как только слова покинули мой рот, у меня чуть не случился приступ паники.
Черт, зачем я это сказала?!
Но Массимо лишь улыбнулся мне.
― Да… но это будет и твоя работа.
Мой страх немного утих и сменился любопытством.
― Что ты имеешь в виду?
― Это значит, что я буду оберегать тебя и наших детей… а ты будешь оберегать наших детей. Ты ― последняя линия обороны.
― …последняя линия обороны? ― спросил я с беспокойством.
― Если со мной что-то случится.
Моя грудь сжалась и похолодела.
― Ты сказал, что не оставишь меня.
Как будто шестилетняя Лучия завладела моим телом и озвучила мои самые глубокие страхи.