Зафиксируем вслед за гулаговскими бюрократами связь разнородных событий — выступлений заключенных особого лагеря с политическими требованиями и заурядных разборок уголовных группировок в борьбе за власть над зоной. И те, и другие, первые осознанно, вторые в силу шкурного интереса и традиций Гулага, разрушали Гулаг не только как узилище, но и как сектор экономики. Чтобы помешать беспорядкам, волнениям, бунтам и забастовкам, нужны были очевидные изменения в режиме содержания заключенных: в первую очередь, раздельное содержание различных категорий осужденных, уменьшение производственных зон, увеличение охраны, изоляция от вольнонаемных рабочих. Но стоило только последовательно провести требования режима, и Гулаг как производственный организм просто лишился бы воздуха. Проблема не имела разрешения в принципе, непримиримое противоречие между производственной и пенитенциарной ролью лагерей и колоний воспроизводило условия и предпосылки массовых выступлений против режима управления лагерями, то подрывая производственные возможности системы формальными строгостями режима, то создавая условия «разболтанности» лагерного населения вследствие особенностей тех или иных значимых и масштабных производств и строительств.
Некоторые эпизоды борьбы лагерных группировок, приводившие к сбоям в производственной деятельности Гулага и рассматривавшихся после смерти Сталина на уровне высшего партийного руководства, например, волынка штрафников 19 лагпункта Вятского ИТЛ в июле 1953 г., при всей очевидности их криминальной и шкурной подоплеки («воры» выступили против «сук» в борьбе за власть и повели за собой остальных заключенных), имели в то же время более глубокий социальный и даже политический смысл. Они наносили удары по реально существующей, но никакими служебными положениями или инструкциями не предусмотренной практике управления лагерями. По оценке комиссии ГУЛАГ, агитация «воров» имела успех среди «честно работающих заключенных» именно потому, что «суки», при попустительстве старшего оперуполномоченного, систематически отбирали деньги, посылки, лучшую одежду, продукты питания и другие ценности. Тех, кто пытался этому сопротивляться, жестоко избивали. Поэтому выступление «воров» в лагпункте № 19 Вятского ИТЛ, как и некоторые другие эпизоды войны «воров» с «суками» в лагерях, несмотря на шкурные мотивы организаторов волнений, были объективно направлены на разрушение бесчеловечной и беззаконной гулаговской системы принудительного труда, на отстаивание прав всех заключенных, а не только воров (в том же 19 лагерном пункте наряду с «бандитствующими элементами» содержались и осужденные за малозначительные преступления, и политические узники[104]. События в 4 лагерном отделении Печорского ИТЛ 10 ноября 1953 года фактически были аналогичны по характеру, но с более очевидной подоплекой — против «сук», занимавшихся поборами, выступили заключенные, осужденные за контрреволюционные преступления1.
В конце концов, Прокуратура СССР пришла к обоснованному выводу, что неповиновения заключенных была напрямую связаны с нарушениями их гражданских прав: неправильное водворение на строгий режим, неправомерное применение оружия охраной, пытки и издевательства, неспособность администрации обеспечить личную безопасность заключенных и противостоять «разгулу уголовно-бандитствующего элемента», случаи морального разложения и «сращивания» представителей администрации с преступными группировками, лагерный рэкет. Все это было не только результатом халатности, низкой дисциплины и (или) морального разложения лагерного персонала сталинского Гулага, но и выражением производственной необходимости, заставлявшей надсмотрщиков добиваться выполнения спущенных сверху планов любой ценой, прежде всего, путем нарушения инструкций по режиму содержания и порядку организации работ. Важнейшие отрасли промышленности зависели от принудительного труда, и до тех пор, пока власть не видела ему альтернативы, Гулаг был обречен гнить и разлагаться как государственный институт и бунтовать как специфический социум, создавая попутно проблемы то в снабжении углем Ленинграда (Воркута), то в добыче стратегически важного сырья (Норильск, Караганда), то в строительстве военных объектов.