— Главное — хотеть, приятель, и тогда ты непременно станешь мастером-арфистом. Я очень хотел — и вот, взгляни! — Ф'лон эффектным жестом указал на Сайманит'а и с гордостью улыбнулся.
— Я как раз дежурил на барабанной вышке, когда к нам пришла эта весть, и попросил, чтобы мне разрешили спросить, кто запечатлил бронзовых. Так что я уже давно знаю, — сказал Робинтон другу.
— А мне не передал ни словечка?
Ф'лон, скривившись с притворным отвращением, стянул с головы кожаный летный шлем.
— Ну, нам не положено передавать личные сообщения. Но мне прислали весь список. Рангул и Селлел…
Ф'лон наморщил нос.
— Да, Р'гул и С'лел теперь тоже бронзовые всадники, хотя я понятия не имею, за что их выбрали. — Он пригладил мокрые от пота волосы. — Слушай, ну ты и длинный стал.
Робинтон отступил на шаг и оценивающе оглядел друга.
— Да и ты не маленький.
Ф'лон повернулся вполоборота и хлопнул себя по плечу. Робинтон послушно подошел и встал с ним спина к спине. Ф'лон провел ладонью над головой. Оказалось, что рост у них одинаковый.
— Ты как, собираешься расти еще?
Робинтон рассмеялся — отчасти от переполнявшей его радости, ведь Ф'лон все-таки сдержал свое обещание! — а отчасти потому, что на них сейчас глазели из всех окон. Потом он сообразил, что глазеют в том числе и из окон репетиционного зала, в котором его отец занимался с хором, и Робинтон едва не застонал. Еще он заметил краем глаза Лорру: она стояла на ступенях Дома и махала ему рукой. Потом Робинтон увидел, что через двор к ним бежит дочка Лорры, Сильвина. Подбежав, девочка замедлила шаг и приблизилась к дракону уже с благопристойным видом.
— Мама… говорит… мы рады оказать… ему гостеприимство… — выпалила Сильвина, переводя дыхание. Вид у нее был потрясенный: еще бы — нечасто приходится видеть так близко всадника и дракона.
— Это Ф'лон, мой друг из Бенден-Вейра, бронзовый всадник, — сказал Роб и, набравшись храбрости, хлопнул Ф'лона по спине, чтобы все видели: он на короткой ноге с всадником. — А это Сильвина. Ее мама печет лучшие на свете пирожки и печенье.
— Ну, какой же всадник откажется от угощения! — сказал Ф'лон, радостно потирая руки. Потом он взглянул на Сайманит'а. — А ты подожди меня на скале. Сегодня хорошее солнце.
Сайманит' проследил за тем, как его всадник поднялся с другом по лестнице, а потом взмыл в небо, подняв целую тучу пыли.
— А каково это — летать на драконе? — нерешительно поинтересовался Робинтон, когда они вошли в главное здание цеха.
Ф'лон улыбнулся и глубоко вздохнул.
— Ты даже не представляешь, до чего же это здорово! — Он хлопнул друга по спине. — Но если тебе куда-нибудь нужно, ты только скажи, и я тебя отвезу. Ты все еще поешь?
— Теперь уже баритоном, — с оттенком гордости сообщил Робинтон. — А ты? Хотя теперь, когда ты стал всадником, это не так уж важно.
— Э, как раз важно, — заверил его Ф'лон, явно желая утешить друга. — Драконы любят музыку. Кажется, у меня тоже баритон.
Он пропел нисходящую гамму; у него был приятный, но не сильный голос.
— Верно, баритон, как и у меня. Жалко только, что я не стал всадником, как ты.
Ф'лон уловил в голосе Робинтона печальные нотки, и лицо его изменилось.
— Понимаешь, кладка была такая маленькая, что на нее хватило ребят из Вейра, и еще оставалось. И С'лонер решил не проводить на этот раз Поиск. Такое иногда бывает. — Ф'лон улыбнулся, но в улыбке его читалось искреннее сожаление. — Из тебя получился бы хороший всадник.
Он умолк, и взгляд его на миг устремился куда-то вдаль.
«Если тебе хочется, Робинтон, я буду с тобой разговаривать», — произнес в сознании у Робинтона голос, в точности — до малейшего оттенка — похожий на голос Ф'лона. От удивления и неожиданности — мало того, что Сайманит' с ним заговорил, так еще и голосом своего всадника! — Робинтон даже споткнулся. Ф'лон с улыбкой поддержал его.
— Наверно, это неважная замена, но это лучшее, что я могу для тебя сделать, — сказал Ф'лон.
— Сайманит' разговаривает в точности, как ты, — с трудом выговорил Робинтон.
— Что, в самом деле? — Ф'лон задумался. — Я и не замечал. Они ведь обращаются к нам только мысленно — не вслух. Ну, как бы то ни было, ты можешь разговаривать с ним всегда, когда пожелаешь.
— Спасибо. Я обязательно с ним поговорю. Когда придумаю что-нибудь стоящее, что нужно сказать.
— Непременно придумаешь, — с железной уверенностью отозвался Ф'лон.
Сильвина ожидала их у дверей маленького обеденного зала. Дождавшись гостей, она впустила их внутрь. Робинтон представил своего друга Лорре. Лорра, конечно, не волновалась так сильно, как дочка, но все же видно было, что ей лестно принимать у себя всадника.
— Я отправила гонца к твоей маме, Роб. Помнится мне, она упоминала Фаллонера — прощу прощения, Ф'лона — среди своих учеников.
Вскоре появилась Мерелан, и в маленьком зале воцарилась теплая, сердечная атмосфера. Все пирожные были съедены и большая часть печенья тоже, и Ф'лон успел уже пообещать, что будет отвозить Мерелан в любой уголок Перна всякий раз, как ей понадобится транспорт… Потом Мерелан извинилась и сказала, что ей пора на урок. Но попозже она пришла снова, чтобы проводить Ф'лона и заверить, что когда-нибудь непременно воспользуется его предложением.
— Если, конечно, тебе это дозволено, — сказала Мерелан, лукаво взглянув на рослого молодого всадника.
— У меня не так уж много других дел. Даже полет — это своего рода работа. Мы должны точно знать, как попадать в любое место на Перне, и потому я явился сюда на абсолютно законных основаниях. Я могу прилетать сюда как угодно часто.
Робинтон понимающе переглянулся с Мерелан. Да, Ф'лон сделался еще более уверенным в себе.
— Если я понадоблюсь, передай сообщение через барабанщиков, — сказал Ф'лон, еще раз дружески ткнул Робинтона в бок и вспрыгнул на подставленную лапу Сайманит'а, а оттуда — на спину бронзовому.
Робинтон и Мерелан помахали ему на прощанье.
— Вот всадник до мозга костей, — негромко произнесла Мерелан. — Очаровательный паренек.
— Обычно ты звала его чертенком, ма, — с легким упреком отозвался Робинтон.
— Смена имени не изменила его сути, сынок. Даже, может, усложнила проблему, — немногословно заметила Мерелан. — Но мне нравится, что он сдержал данное тебе обещание.
Она еще раз сжала руку сына, а потом легонько подтолкнула его к мастерской, где Робинтона ждала неоконченная работа.
Когда настал час обеда, мастер Дженелл, направлявшийся к столу мастеров, остановился рядом с Робинтоном и поинтересовался, кто был его гость — уж не тот ли друг Робинтона из Бенден-Вейра? Робинтон принялся извиняться за переполох.
— Можешь не извиняться, малыш. Как-никак тебя почтил визитом всадник.
Петирон хмуро взглянул на сына — появление дракона сорвало ему репетицию, — но Робинтон отвел взгляд, сделав вид, будто ничего не заметил. В конце концов, он ведь не зазывал Ф'лона в гости. Робинтон не любил огорчать окружающих и уж вовсе не хотел огорчать отца. Но он давно уже с болью осознал, что постоянно раздражает отца, что бы ни делал. Робинтон старался не слушать, когда одноклассники говорили о своих папах и о том, какие подарки они им дарили и как играли с ними или что-нибудь мастерили вместе. Арфисты, конечно, особый случай, и их не стоит мерить общей меркой. Но все-таки… тяжело это — быть сыном Петирона.
К середине третьего года обучения Робинтон сдал все экзамены, требовавшиеся для получения звания подмастерья. Неудивительно — у него ведь было немалое преимущество. Он начал учиться раньше всех ребят из своей группы, и они привыкли, столкнувшись с какими-то трудностями, идти за помощью к Робинтону. Даже Леар перестал дразнить его всезнайкой, ибо к третьему Обороту все ученики уже знали о сложных взаимоотношениях Робинтона с отцом — и сочувствовали парню, — и все они обожали его мать. Последнее не создавало для Робинтона никаких трудностей: он тоже ее обожал. Но он знал — хотя отец этого не замечал, — что каждое выступление отнимает у нее куда больше сил, чем следовало бы. Робинтон даже поделился своим беспокойством с мастером-целителем, Джинией, — так он разволновался, когда Майзелла рассказала ему, что после напряженной репетиции концерта, который готовили к Встрече Весеннего Равноденствия, Мерелан упала в обморок.